Но вдруг Шип как-то по-кошачьи заурчал и прильнул к моим ладоням. Потёрся, прикрыв глаза, и замер, изображая полные любви объятия.

– Ты, конечно, очень милый, – принялась уговаривать я его. – Но я не могу оставить тебя в своей комнате. Я же не одна тут живу. Да и тебе тут тесно.

Как будто он понимал смысл моих слов! Но мой голос явно действовал на него успокаивающе, он прислушался и перестал суетиться, а затем и вовсе улёгся на живот, подвернув под себя ноги. Просто чудесно! Сдвинь теперь с места эту махину!

В дверь внезапно постучали, и я сразу задумалась, не стоит ли притвориться, что тут никого нет. Однако Шип сразу нарушил всю конспирацию: вновь заволновался, затопотал, и неловко поставленная им на край стола миска с грохотом рухнула на пол.

– Адель! – раздался за дверью голос Фрейна. – Что там у вас происходит?

Больше ждать он не стал и вошёл: было не заперто.

Несколько мгновений ему понадобилось, чтобы осознать наличие в моей комнате целого гиппогрифа. А тот, в свою очередь, встретил гостя без радости и должной вежливости – сразу шагнул вперёд и угрожающе защёлкал клювом, издавая при этом резкий клёкот, который наверняка было слышно по всему дому.

– Так, стоп! – не растерялся Фрейн, рискованно приблизив лицо к его стальному “шипу”. – Будешь хулиганить – призову Мифлину. Она быстро тебя угомонит!

Удивительно, но его слова сразу приструнили грозного гиппогрифа, как будто он встречался с виверной раньше. Шип ошарашенно замер и захлопал по-человечески длинными ресницами, будто его оскорбили.

– Ну, Адель… – выдохнул тёмный. – Каждый раз я поражаюсь, как у тебя это выходит.

– Что именно? То, что я нравлюсь зверушкам? – прикинулась я дурочкой.

– То, как легко ты находишь, чем заняться в свободный вечер, – съязвил Фрейн. – Его по всей резиденции ищут, ты в курсе? Я как раз хотел зайти предупредить, чтобы вы не высовывались из комнаты.

– А я как раз пыталась его отсюда вывести!

Мы с Фрейном огляделись: существовало два пути. Через балкон и через дверь – оба имели свои недостатки.

– Надо уговорить его спуститься обратно в сад, – предложил Фрейн.

– Сесть на него без седла?!

– Нет, давай поведём его по лестнице, чтобы увидели все! Мало тебе внимания.

Шип в это время совсем приуныл, словно понимал, о чём мы говорим. Из его горла раздались какое-то печальное щёлканье и урчание, в попытке ещё раз обняться он едва не уронил меня своей тяжеленной головой, а взмахом крыла встрепал мне волосы.

– Хорошо, давай через балкон.

С трудом нам удалось вывести его через двери наружу, после чего я забралась на его спину и, аккуратно похлопав по шее, попросила:

– Спустись, пожалуйста.

Шип ещё немного погрустил, но всё-таки послушался и сделал это так аккуратно, что я даже не успела испугаться. Он мягко спланировал вниз и приземлился почти совсем бесшумно.

– Вот и хорошо. – Спешившись, я взяла его за перья на шее и тихонько повела по тропинке в сторону конюшен. – Ты мне тоже очень нравишься! Ты самый красивый гиппогриф из всех, и клюв у тебя такой роскошный! Мы с тобой обязательно скоро встретимся на состязаниях и будем лететь быстрее всех!

– Вот бы ты со мной так разговаривала, – донеслось из полумрака впереди. Фрейн как раз спустился в сад и присоединился к нам. – Или ты только с животными такая ласковая?

По его губам скользнула улыбка.

– Нет. Только с теми, кто этого заслуживает, – парировала я.

– Ладно, в следующий раз я тоже ворвусь в твою комнату на Мифлине, изображу неадеквата и наведу беспорядок, чтобы ты после ласково отвела меня в постельку.

Я толкнула Фрейна в бок локтем.

Скоро к нам вышла группа конюхов с фонарями, и Шипа от меня сразу забрали.