И не только говорить, всего хочу.

– Подожди. Я думала, это он чинил машину Эрика.

Смотрю на то, как Белый губы поджимает, и пытаюсь понять, что тут происходит.

Эрик

До нас долетает музыка, крики детей и смех, отголоски разговоров, мы стоим.

Эля хмурится, а я, кажется, сам только что проговорился.

Кто за язык тянул? Ляпнуть про машину – верх моей сообразительности.

Венец разума.

Но главное сейчас – увезти паучка отсюда.

Потом разберемся.

Уверенно беру узкую ладошку в свою, тяну девушку к дому.

– Машина у нас с Эриком общая, – бормочу, и совесть колет иголками, до чего же врать неприятно. В девичье лицо не смотрю, разглядываю сочно-зеленую траву под ногами. – Я часто по соревнованиям мотаюсь, авто оставляю в гараже. Ну и вот. Эрик пользуется.

Откашливаюсь.

У меня уже раздвоение личности начинается, нужно это скорее прекращать.

Кошусь на Элю.

Она все ещё хмурится.

– А тебе не понравилось, что родители поженились, – утверждаю, медленно идем вдоль дома.

– Родители?

– Твой отец и София.

– Я не против Софии.

– Но против Эрика.

– Да мне без разницы, – она отмахивается. – Это же от меня не зависит. Плюс, вряд ли он сюда переедет, слышала, как папа с Софией обсуждали. Что он отказывается. У него своя квартира. Да и я сама не здесь живу. Видеться не будем с ним. Разве что на праздниках.

– А где ты собираешься жить? – крепче сжимаю ее ладонь, и Эля ойкает. Опомнившись, ослабляю хватку, поглаживаю нежную кожу. – Так и будешь снимать с этим своим Санькой?

– Ну хватит.

– Чего хватит?

Теперь она мою руку сжимает, и я замолкаю.

Правда, не время для ревности. Санька – это уже второй вопрос.

– Но согласись, – уверенно заявляю. – Что сын Софии твоим братом считаться не может.

– В смысле, Эрик? – Эля поднимает бровь.

– Ну да. Вы не родственники, вы просто парень и девушка, да вы сами пожениться при желании можете, – выдаю прежде, чем успеваю подумать.

– Белый, что за бред? – она резко тормозит, и я тоже останавливаюсь. Она с таким видом на меня смотрит, словно вот-вот пальцем у виска покрутит. – Ты это всерьез сейчас говоришь? Пожениться, – она хмыкает. – На тебя свадьба так влияет?

Как-то не с того я начал.

– Я всё к тому, – улыбаюсь, обнимаю ее за плечи. – Что в жизни всякое случается. И вся эта сводная ерунда – не приговор.

– Очень мудрая мысль, – язвит Эля. – Мы про брата моего будем разговаривать?

– Нет у тебя никакого брата, – отрезаю.

Она в удивлении вскидывает глаза, изучает мое лицо.

– О нас лучше пообщаемся, – торопливо притягиваю ее ближе. – На набережную?

– Поехали.

Как ребенок, радуюсь, наклоняюсь к ее губам. На поцелуй она отвечает, с такой же жаждой, мы словно двое оголодавших, наконец, дорвались друг до друга.

Ладонями мну узкую спину, Элю почти в воздух поднимаю, и она тянется ко мне, на носочки встаёт.

Месяц прошел, а будто не было его, мы встретились в клубе, поехали ко мне, утром проснулись, и вот мы здесь, мы не разлучались.

Я ее не отпущу, и пусть хоть что мне скажет Давид, он влюбился в мою мать, а я в его дочь – все честно, как мужик он должен меня понять.

– Скучала? – держимся за руки, идём по тропинке.

– А ты?

– А я очень.

А она молчит, улыбается.

По глазам вижу, что да, и такого ответа мне хватает.

На углу дома мрачнею, слегка отстраняюсь от Эли, чтобы внимание не привлекать. Рано гостей в известность ставить, поэтому с сожалением разжимаю пальцы и выпускаю ее руку.

И делаю вид, что мне срочно потребовалось воротничок рубашки поправить.

Эля это никак не комментирует, просто идёт рядом.

Выходим к дому. И я на шаг от нее отодвигаюсь. Ловлю ее косые взгляды и непринужденно насвистываю.