Данила рассмеялся.

- Нет. Просто в нашем детстве они были не такими отравленными. Вернее, их почти не было. Но пельмени, сардельки и суп из пачек были всего на треть из туфты. Тогда ещё не научились продукты из туалетной бумаги делать.

Я улыбнулась, вспоминая жидкую кашу детдомовской столовой. Пельмени для меня в детстве были мечтой.

- Вест, я на несколько дней уеду. Из города позвонили. Придётся ненадолго прервать отпуск, но я обязательно вернусь, - подмигнул Даниил. – К таким пирогам грех не вернуться.

- Я так и думала, что ты на еду позарился, - вот, вроде пошутила, но в каждой шутке есть только доля шутки, и мужчина это понял.

- Я позарился на твои глаза испуганной лани и на прелестные ножки. Хотя оладьи очень поспособствовали тому, чтобы я это рассмотрел.

Хмыкнула и потрепала его по волосам. Как-то незаметно Данила просочился в мою жизнь, и постепенно становится родным. Так ненавязчиво и легко... И в душе стало не так холодно. А в животе вместо скорпионов, по-моему, поселились бабочки.

Утром Данил укатил, а я потопала на работу. Почитаю с Софьей Петровной. У них в доме библиотека такая хорошая. Не так скучать буду. О том, что я уже начала тосковать, старалась не думать. Это бы означало, что я влюбилась в Даниила. А подобное могло стать для меня катастрофой! Я по-прежнему боялась разочарований.

Софья Петровна оправдала мои надежды, и отвлекла меня на славу. Нет, она не заводила разговоров на потусторонние темы. Старушка рассказывала мне о своём послевоенном детстве, о первой любви, о чаяньях и надеждах молодой невинной девушки. И так у неё красочно выходило, что у меня появилось ощущение, что я смотрю интересный фильм.

Вечером легла пораньше, но всё не могла уснуть. На душе было как-то неспокойно. Состояние беспричинной тревоги. Списала всё на последствия стресса. Пару раз пила чай с мятой, чтобы хоть немного снять напряжение, а потом полночи бегала в туалет. Успокоилась, называется.

Я уже привыкла к Софье Петровне без странностей. Но к вечеру следующего дня старушка начала вести себя неадекватно. Она беспокойно ходила по комнате из угла в угол и что-то бубнила себе под нос.

- Софья Петровна, что вас тревожит? – наконец, не выдержал я.

- Она злится... очень сильная... плохо... очень плохо.

- Кто злится?

- Ведьма сильная, страшная. Не нравится ей, что добычу у неё отнимают. Сгубит! Ох, сгубит! - запричитала Софья Петровна, хватаясь за голову.

- Успокойтесь, пожалуйста, - обняла старушку. – Расскажите мне всё по порядку.

- Сгубит парня! - буквально заплакала Софья Петровна. – Сильная она. Богиней была. Не хватит сил молодцу!

Мне стало не по себе.

- Какая богиня?

- Мудрая. Богиня-матушка, хранительница границ. Знаниями великими умудрённая. Извратили её суть злоба людская и невежество. Ой, беда будет, раз такая сила пробудилась.

Я совсем ничего не понимала, но у меня возникло ощущение, что старушка говорит что-то очень важное, и мне просто не удаётся уловить смысл.

Софья Петровна внезапно застыла посреди комнаты со стеклянными глазами и заплакала. У меня по позвоночнику побежал мороз, а сердце болезненно сжалось. Внезапно старушка вышла из транса и обессиленно опустилась на кровать.

- Вам лучше? - взволнованно поинтересовалась у Софьи Петровны.

- А... да... Я прилягу, Вестонька. Что-то у меня голова разболелась.

В итоге домой пришла затемно. Не могла же я женщину бросить в таком состоянии. Под ложечкой неприятно сосало. Данилы не было уже три дня, а ощущение, что целую вечность. А тут ещё и Бруня начала по дому метаться…

9. Глава 9

Даниил

Сегодня днём позвонил шеф и приказал срочно ехать в Марьино. Там, мол, опять ребёнок пропал. Ох, если это моя знакомая красотуля всё же решила пойти кривой дорожкой, то долго ей не жить.