– Если ты знаешь свой предел, проси поваров накладывать тебе порцию поменьше, – посоветовал Китадзава, и Шину показалось, что его тон смягчился. – Ни к чему переводить еду.

– Хорошо, я понял. Спасибо за заботу.

Сато опять опустил глаза и, поклонившись, вышел.

– Спорим, Исори так просто не отстанет от новичка? – ухмыльнулся Сасаки, когда висевшая в столовой тишина наконец-то начала наполняться стуком палочек о тарелки, разговорами и шуточками.

Все обсуждали разыгравшуюся на их глазах сцену, посмеивались над опозорившимся Исори и гадали, чем обернётся для Сато его дерзость. Стол, за которым сидел Шин, не стал исключением.

– Он его теперь со свету сживёт, – озабоченно сказал Хару.

– Главное, чтобы их не поселили в одну комнату. Вот тогда первогодке точно конец, – заметил Шин, отставляя пустую тарелку.

Не то чтобы его беспокоила судьба первогодки – он не особо переживал о тех, с кем его ничего не связывало и кто был бесполезен на поле. Если этот сопляк сбежит, команда ничего не потеряет. Но поведение Исори могло стать проблемой: одни по его примеру будут отыгрываться на первогодке за собственные неудачи и поднимать самооценку за его счёт, а другие проникнутся жалостью к несчастной жертве и встанут на защиту. И в худшем случае всё закончится расколом среди игроков. В средней школе Шин уже был свидетелем подобной ситуации и не хотел повторения.

Хару, нахмурившись, выскользнул из-за стола и отошёл к Коне-чану. Пару минут они шушукались, озабоченно поглядывая на Исори, а затем друг вернулся и с облегчением сообщил:

– Всё в порядке, Сато в другой комнате, можно не переживать.

Шин и не переживал по этому поводу, но делиться мыслями на этот счёт не стал, как и спрашивать, кому же так не повезло с соседом.

А стоило. Потому что тогда у него хотя бы было время подготовиться к тому, что в комнате он нос к носу столкнётся с Сато.

– Ты?! – выдохнул Шин, разрываясь между изумлением и раздражением.

Первогодка, зыркнув исподлобья, отступил, пропуская сэмпая внутрь. За это время Сато успел разложить вещи и заправить кровать – он выбрал место на втором ярусе, прямо над Шином, что вызвало у того новый приступ раздражения, ведь рядом была свободная одноярусная койка. В комнате витал едва уловимый сладковатый запах, не то ваниль, не то карамель. Пожалуй, лучше так, чем вонь грязных носков, напомнил себе Шин, но всё равно поморщился.

Первогодка обогнул застывшего на пороге сэмпая и выскользнул из комнаты. Через несколько минут вернулся – Шин всё так же стоял у входа и пытался свыкнуться с появлением соседа – и, прикрыв за собой дверь, забрался на свою кровать.

– Слезай, – отчеканил Шин, отмирая.

Первогодка вопросительно изогнул бровь. Дерзкий, наглый, невоспитанный, бесцеремонный бездарь! Лучше бы его поселили к Исори и заперли на ночь без возможности сбежать!

Шин понял, что ему достался худший сосед из возможных, но постарался сдержать рвущееся наружу раздражение:

– Слезай, будем знакомиться.

Прозвучало резко, но первогодка словно не заметил этого. Кивнув, он отложил телефон и спрыгнул на пол, гибко и бесшумно, будто кошка. Вскинул тёмные, почти чёрные глазищи и тут же опустил, то ли пытаясь скрыть отношение к сэмпаю (естественно, далёкое от уважения), то ли смутившись при виде его перекошенного лица.

– Сато Нобу, средняя школа…

– Можешь не продолжать, я это утром слышал, – перебил Шин, опускаясь на стул. – Я Араки Шинтаро, второй год, второй бэттер31 основного состава, вторая база.

Губы Сато дрогнули, словно он пытался сдержать улыбку.

– Что тебя так рассмешило? – напрягся Шин.

Первогодка поджал губы и осторожно покосился на него: