Профессор Диль опустился на дно и потянул за собой дочь, которой тогда исполнилось семнадцать. Ей пришлось бросить школу, чтобы позаботиться об отце.

Уличной артисткой Ирис стала благодаря случайности. Девять лет назад, чтобы свести концы с концами, она устроилась работать сиделкой к маэстро Мантейфелю.

Маэстро был немолод, но весьма бодр, а к креслу оказался прикован в результате несчастного случая в цирке. Он поскользнулся на банановой кожуре, которую швырнула ему под ноги дрессированная, но невоспитанная обезьяна, и сломал лодыжку.

Когда Ирис впервые вошла в квартиру маэстро, она замерла от испуга и восторга. Она попала в сказочную пещеру.

Здесь жили механические куклы. Они свисали с потолка, сидели на диване и за столом, улыбались ей с полок.

В шляпах на полках прятались кролики, из сигарного ящика выскакивал чертик на пружинке. На полу лежали стопки книг о фокусах древних жрецов, с помощью которых они творили непостижимые чудеса и дурачили простаков.

Маэстро Мантейфель оказался именитым артистом. Он носил титул Верховного Пупенмейстера, который цирковая братия дает кукловодам, чей талант так велик, что схож с колдовством.

Он умел мастерить любые виды цирковых и эстрадных кукол, владел престидижитацией, чревовещанием и игрой на двадцати музыкальных инструментах.

Он мог оживить все что угодно. В его ловких руках ложки превращались в придворных дам, а стаканы – в рыцарей; он заставлял чайник петь, а блюдца – танцевать.

Изнемогая от скуки во время вынужденного безделья, маэстро Мантейфель научил Ирис основам своего мастерства. А когда Ирис привела к нему отца, маэстро поделился с ним секретами создания механических кукол. Но и сам узнал много нового – профессор Диль был неплохим инженером-самоучкой.

Маэстро вернулся на сцену через два месяца, цирк уехал, а Ирис и Финеас стали зарабатывать на хлеб, давая уличные представления.

Жизнь была сносной и даже порой счастливой, если бы не долги Финеаса и его вечное стремление вернуться за карточный стол.

Ирис не всегда удавалось уследить за отцом. В прошлом году он опять попал в руки шулеров. Они обобрали его начисто, а хуже всего – их бандой руководил Картавый Рик.

Ирис и Финеас сидели молча, не зажигая лампы.

– Давай поужинаем, – предложил отец. – Утро вечера мудреней. Завтра и решим, что делать. Все образуется, вот увидишь!

– Конечно, – улыбнулась Ирис, хотя не верила, что все изменится как по волшебству. Ей предстояла тяжелая ночь, полная мрачных мыслей.

Она встала и взяла жакет.

– Схожу в лавку на углу, куплю печеной картошки.

В дверь постучали, Ирис замерла, прижимая жакет к груди. Отец вскочил.

– Кто там? – спросил он встревоженным голосом.

– Это я, господин Диль! Принесла вам почту!

В комнату вошла квартирная хозяйка госпожа Пфорр и кокетливо улыбнулась.

– Проходила мимо почты и заодно забрала ваши письма. Вот они!

– Благодарю вас, – отец принял из ее рук пачку.

– Не желаете ли заглянуть ко мне на чашечку чая? – продолжала щебетать хозяйка, поправляя подкрашенные синькой букли. Господин Диль ей нравился. Она не раз намекала, что не против свести с жильцом близкую дружбу и сделать из него человека.

– Возможно, позднее, госпожа Пфорр. Спасибо! – отец ловко выпроводил хозяйку.

Ирис перебирала письма.

Рекламный каталог. Письмо из ссудной лавки с напоминанием о задолженности. Счет из больницы. Открытка от старой школьной подруги, с которой Ирис не виделась уже десять лет.

И еще одно письмо… Ирис с удивлением покрутила белоснежный конверт, на котором красивым размашистым почерком было написано ее имя.

– Госпоже Ирис Диль, квартал «Доки», Сен-Лютерна, – прочитала она вслух. – От какого-то барона Гвидобальдо цу Герике из усадьбы «Черный дуб», Альсинген, близ Шваленберга. Никогда о таком не слышала. Наверное, ошибка.