Сразу отмечу, что главная цель самоприкорма – не накормить ребенка немедленно, а плавно познакомить его с разнообразными продуктами, вкусами и консистенциями. Позволить ребенку самому решать, что и в каком количестве съесть из предложенной пищи. При этом до года жизни малыша, согласно рекомендациям ВОЗ, материнское молоко либо смесь остаются основой питания ребенка. Прикорм становится лишь его дополнением. Мы ни в коем случае не стараемся немедленно заменить прикормом молоко.
Со временем, когда ребенок поймет, что то, что он проглатывает, его насыщает, он сам увеличит порции прикорма и сократит молочные кормления. Сам. В своем темпе. Своими собственными руками.
Фактически ребенок вводит себе прикорм самостоятельно! Ребенок играет с едой, что в его возрасте – единственный способ познания мира. И как раз в процессе непринужденной игры, исследований и экспериментов малыш сначала захочет поднести кусочек еды к носу, понюхать, затем, возможно, потрогать языком… И уж затем, в его личном темпе, в тот момент, когда он действительно готов, он отправит его в рот и на радость маме даже прожует и проглотит.
Татьяна, мама восьмимесячного малыша из Израиля, так аргументирует свое решение вводить сыну новую пищу в рацион методом самоприкорма:
«Я родилась в 1989 году, и мама приучала меня по стандартному педиатрическому прикорму (повезло еще, что с развалом СССР до нас дошли новые рекомендации, и прикорм мне начали строго с шести месяцев). Я неплохо помню свое дошкольное и школьное детство и то, что было связано с едой: в основном это были бесконечные уговоры родителей, чтобы я поела, включая фразы типа «пока не доешь, из-за стола не выйдешь», «надо есть суп, иначе будет болеть живот» и т. д. На каждую трапезу шла, как на каторгу. Продолжалось это довольно долго – до старшей школы, пока я сама не начала готовить и смогла самостоятельно выбирать состав блюд. Не хочу, чтобы для моего ребенка еда стала каторгой. Хочу, чтобы сын наслаждался пищей и понимал свои потребности.
Моя сестра растит двух сыновей-погодок по методу самоприкорма. Одна картинка мне запомнилась надолго: двое малышей, с аппетитом уплетающих мясо с бараньих ребрышек. В тот момент, когда я увидела этих счастливых детей, решила, что хочу так же»
Глава 2. Мой путь от традиций к… истокам
Когда родился мой сын, первый и долгожданный, я оказалась не готова. И это несмотря на то, что прочитала огромное количество литературы по материнству. Я, как и многие мамы, была сверхответственна, боялась ошибиться, навредить своему малышу из-за полного отсутствия опыта быть мамой. Поэтому я искала человека, которому могла бы довериться. Этим человеком для нас стал педиатр, который «вел» нашего сына: статный, улыбчивый мужчина средних лет располагал к себе, и даже вызывал благоговение и некий страх. Он говорил так уверенно, поддерживал грудное вскармливание, что для нас было очень важным показателем, и мы доверились.
Оказалось, что он немного застрял в прошлом. И несмотря на то, что сын был у нас исключительно на грудном вскармливании, в четыре с половиной месяца он рекомендовал нам начать давать малышу фрукты, чтобы «приучить его к ложке». Уже тогда я читала рекомендации ВОЗ о том, что прикорм нужно вводить не ранее шести месяцев, но испытывая глубочайшее доверие к доктору, почему-то не смогла ему возразить и в пять месяцев стала давать сыну фрукты. В пять с половиной мы стали предлагать ребенку каши на ужин, а в шесть – и на обед.
Поначалу сын с энтузиазмом поглощал предложенную пищу. Но уже спустя месяц мы стали регулярнее прикармливать мусорное ведро, чем собственного сына. Он просто отказывался от еды. Мы стали его развлекать: петь песни, играть в игры во время еды, читать книги. В ход пошли и самолетики, и летающие бегемотики, и подводные лодки с секретной базой во рту у сына. Какое-то время это срабатывало: сын ел, а мы с мужем нет. Все наши силы и время уходили на то, чтобы отвлечь сына от тарелки, а потом этой же едой его и накормить. Наша же пища регулярно оставалась нетронутой, и ужинали мы уже после того, как укладывали сына спать. Это и был тот момент, когда мы выдыхали и в первый раз за вечер смотрели друг другу в глаза. Такие кормления нас выматывали. Мы оба подсознательно понимали, что так быть не должно, но не видели альтернативы. У нас на пробковой доске на кухне висели схемы и таблицы, выданные педиатром, согласно которым наш сын ел мало, и мы чувствовали в этом свою вину. Поэтому продолжали и продолжали, надеясь на то, что наступит тот самый «прекрасный день», когда сын начнет кушать сам и с удовольствием.