«Ах, моим приспешникам не терпится вернуться на праздник в Ревелл-Корт», – подумал он, чрезвычайно довольный. Люсьен подмигнул раскрашенной леди, которая приветствовала его из-за своего раскрытого веера.

– Ваше дьявольство, – шепнула она, бросив на него призывный взгляд.

Он склонил голову:

– Bon soir, madame[3]. – Потом краешком глаза заметил, что Кейро, держа бокал с вином, смотрит на него с обожанием, слегка раскрыв губы. – Что такое, дорогая?

Она бросила взгляд на разодетых в бархат негодяев, кланяющихся ему, потом с лукавым видом посмотрела ему в глаза.

– Я представила, как стала бы обходиться с вами мисс Гуди Два Башмака: Мне это показалось забавным. Интересно было бы посмотреть, как вы ее совращаете.

– Приведите ее как-нибудь, а я уж постараюсь.

Баронесса усмехнулась:

– Она, пожалуй, упадет в обморок от одного вашего взгляда, эта маленькая ханжа.

– Молодая?

– Не очень, ей двадцать один год. – Кейро помолчала. – На самом деле я сильно сомневаюсь, что даже вам удастся проникнуть в ее башню из слоновой кости, если вы понимаете, о чем я говорю.

Люсьен нахмурился.

– Объясните, пожалуйста.

Кейро пожала плечами, и насмешливая улыбка изогнула ее губы.

– Не знаю, Люсьен, это будет нелегко. Элис настолько же хорошая, насколько вы – плохой.

Он поднял бровь и так застыл на мгновение, потом снова заговорил, потому что в нем проснулось любопытство.

– Она действительно образец всех добродетелей?

– Ах, меня просто тошнит от нее, – тихонько ответила Кейро, кивая налево и направо, пока они пробирались сквозь толпу. – Она не любит сплетни. Она никогда не лжет. Она не смеется, если я делаю остроумное замечание по поводу смешного платья какой-либо женщины. Она не подвержена тщеславию. Она даже никогда не пропускает службу в церкви!

– Боже мой! Примите мои соболезнования по поводу того, что вам приходится жить рядом с таким чудовищем. Как, вы сказали, ее зовут? – кротко поинтересовался Люсьен.

– Элис.

– Монтегю?

– Да, это младшая сестра моего бедного Гленвуда.

– Элис Монтегю, – задумчиво повторил Люсьен. «Дочь барона, – подумал он. – Добродетельна. Не замужем. Хорошо относится к племяннику. Кажется, превосходная кандидатка в невесты Деймиену». – Она красива?

– Терпима, – равнодушно ответила Кейро, избегая его взгляда.

– Хм… – Он испытующе посмотрел на баронессу, и глаза его лукаво сощурились при виде ревности, отразившейся на ее красивом лице. – До какой степени терпима?

Она бросила на него уничтожающий взгляд и промолчала.

– Ну же, отвечайте!

– Оставьте ее!

– Мне просто любопытно. Какого цвета у нее глаза?

Баронесса демонстративно кивнула какой-то даме в тюрбане с перьями.

– Ах, Кейро, – игриво прошептал Люсьен, – неужели вы ревнуете к свежести двадцати одного года?

– Не говорите вздор!

– Тогда в чем же дело? – не унимался он, подзадоривая ее. – Скажите, какого цвета глаза у Элис?

– Синие, – выпалила она, – но они тусклые!

– А волосы?

– Белокурые. Рыжие. Не знаю. К чему все это?

– Ну, будьте же любезны!

– Вы настоящий бич Божий! Если уж вам так нужно знать, то волосы Элис – это предмет ее гордости. Они достают до талии, и вы, вероятно, назвали бы их белокурыми, – брюзгливо сказала баронесса. – Но в них всегда полно крошек от всяких там булочек, которые ребенок ест на завтрак. Ужасно противно! Я сто раз говорила ей, что длинные, ниспадающие, как у Рапунцель, волосы – помните, она спускала их с башни вместо веревочной лестницы? – совершенно немодны сейчас. Но она пропускает мои слова мимо ушей. Ей так нравится. Теперь вы удовлетворены?

– Звучит восхитительно, – прошептал Люсьен ей на ухо. – Можно, я возьму ее в Ревелл-Корт вместо вас?