------------------------------------------------

[1] Квотербэк - защитник в американском футболе.

2. Глава 2

На несколько минут – пока машина выезжала с территории колледжа – я просто оцепенела в своем укрытии, не веря, что могла так филигранно «попасть».

Потом решила, что делать нечего, надо вылезать, во всем признаваться… Не ехать же с профессором… куда бы он там ни собрался.

Уже даже немного приподнялась над сиденьем, но заметила, что профессор как раз въехал на рампу скоростного платного шоссе, и побоялась. Вдруг дернется так, что мы оба с ним вылетим с моста.

А уж на самом-то шоссе, где все гонят под семьдесят миль в час, об этом и речи не стало – на такой скорости достаточно на сантиметр в бок рулем дернуть, чтоб случилось непоправимое.  

От страха меня забил озноб, сердце колотилось так громко и бешено, что хотелось накрыться поплотнее, что его не услышали с сиденья водителя.

Что же делать? Господи, что делать? Трясясь под своим импровизированным «одеялом», я лихорадочно прикидывала и соображала. Точнее, пыталась соображать.

Посмотреть бы, что там у него с бензином – если час ехать, а тем более к какому-то там «парому», скорее всего профессор захочет заправиться.    

И вот тут-то, на заправке, я и сбегу. Или даже не сбегу, а объявлю о себе – главное, чтобы это не произошло на шоссе, на полной скорости! Что я буду придумывать, и как потом домой добираться – это уже было неважно…

Я снова высунула нос из-под воротника пальто Макмиллана. Нет, увы. Не видно с моего места датчика бензина. Зато хорошо был виден его профиль.

Чтобы хоть как-то успокоиться, я принялась разглядывать своего профессора, так некстати решившего рвануть куда-то на выходные. И поняла, что успокоительного в этом занятии еще меньше, чем в самом факте моего «похищения».

Профессор вел себя очень странно – бросал нервные взгляды на наручные часы, на стоящее низко над горизонтом солнце, периодически ругался сквозь зубы, мотал головой и пару раз даже ударился затылком о подголовник – явно специально.   

– Не успею ведь… – бормотал, стискивая челюсть. – Дурак… вот ведь дурак…

С каждым ругательством его акцент становился все заметнее, слова все больше округлялись и укорачивались, теряя гласные, и под конец я его совершенно перестала понимать.  

Но самое ужасное было даже не это. Самое ужасное было то, что он все время, по чуть-чуть, увеличивал скорость – на милю, на две, на десять... Спидометр-то мне как раз был виден, в отличие от датчика бензина. Но даже если бы и не был – невозможно было бы не заметить, как соседние машины остаются одна за другой далеко позади.

Страх попасть в аварию сидел во мне с самого детства – с того ужасного времени, когда мой папа потерял управление на скользкой дороге – в месте, где уже успело разбиться куча народу. Как сейчас помню его вытянувшееся лицо без единой кровинки, и его глаза, ищущие меня в зеркале, чтобы попрощаться или попросить прощения…      

Слава богу, отец смог вырулить, но ведь он тогда и близко не гнал с такой скоростью! Казалось, черный внедорожник несется, чтобы перегнать само время – и я вдруг вспомнила, что профессор должен успеть куда-то приехать «до заката».

Что ж, шансов на то, что, обнаружив, он захочет отвезти меня обратно в город, становилось все меньше, и оставалось надеяться, что хоть денег одолжит на такси… Хотя, какое здесь уже такси?  

Я снова осторожно выглянула в окно.  

Пейзаж изменился – дорога теперь пролегала между высящимися по обе стороны красноватыми скалами, за которые цеплялись высоченные, пусть и худосочные елки и сосны. Единственным утешением было то, что дорога стала немного уже, а потом и вовсе перешла из разряда скоростных в обычную трассу. Как профессор не торопился, ему пришлось сбросить скорость до сорока миль в час.