– Лев Викторович, – залетает обратно секретарь и держась за правый бок, пытается отдышаться. – Я же вам не молоденькая дамочка – бегать. Громова сказала, что она не летит никуда.

Это не девка, а смерть с косой до пояса. Клянусь.

Сужаю глаза, просчитывая варианты. Её умение зарывать голову в песок злит неимоверно.

– Вы же сейчас в ректорат пойдете на линейку? – спрашиваю, поглядывая на часы.

– Ну да.

– Загляните по пути ещё раз, пожалуйста. Напомните, Юлие… Андреевне, что по моей дисциплине ей нужна оценка в зачётку. Подведет вас – оценки не будет, – потираю бровь. – И пересдачи, кстати, тоже.

– Спасибо, Лев Викторович, – облегченно вздыхает Ольга Николаевна. – Ох, уж эта молодежь. Никуда не хотят от своих телефонов. Бесплатно в Москву – лети, пожалуйста. А она носом воротит…

Стараясь не обращать внимания на бурчанье и закрывающуюся дверь, загружаю файл с научной статьей и пытаюсь сконцентрироваться на материале. Тема моей диссертации не очень сложная, но тесно связанная с мэрией – «Формирование архитектуры пешеходных торговых улиц в малых и средних городах». Делаю пометку в ежедневнике созвониться с приёмной администрации. Затем фиксирую в ежедневник список необходимой литературы.

Спустя несколько минут, слышу грохот, от которого, кажется, стекла на окнах как следует вздрогнули.

Поднимаю глаза.

– Лев Викторович, это как понимать вообще? – практически визжит Громова.

Морщусь от ультразвука, излучаемого из её губ в пол-лица, и бегло прохожусь по ней взглядом. Среднего роста, худая, высокие скулы, гладкие волосы цвета молочного шоколада, про губы уже сказал.

– Выйди, – киваю на дверь, отпивая кофе. – И постучись.

– Вы… надо мной издеваетесь? – Юля нервно натягивает рукава длинной водолазки на ладони, заламывает руки и уставляется на меня, как на привидение.

– Нет. Ты должна была постучаться, – ровно отвечаю, разминая затекшую шею.

Она сжимает кулаки и рычит в потолок зверем, но послушно разворачивается на подошве ботинок и гордо удаляется. Её талия между краем водолазки и поясом джинсов такая узкая, что я наверняка мог бы обхватить её двумя ладонями.

Мои пространственные вычисления прекращает оглушительный стук двери. Такой, что у меня кофе в стакане, как от землетрясения покачивается.

Истеричка малолетняя. Я ведь ей не папаша и не брат. С хера ли она так себя ведёт?..

Спустя три секунды слышу издевательски долгий стук.

– Да, – громко отвечаю.

– Можно войти? – спрашивает она заглядывая.

– Нет.

– В смысле нет? – ошарашенно на меня смотрит.

– Нельзя. Я занят, Юля. Ты знаешь, что это такое? Когда человек бывает занят? Или в твоей жизни все по первому зову бегут с тобой разговаривать и… спасать?

Девчонка старается не зареветь.

– Если ты про поездку, то я уже все передал секретарю. Сдай паспорт и собирай вещи.

– Но я не хочу, – кричат она, придерживая дверь. – Это что преступление?

– Нет, Юля, – отвечаю ей спокойно. – Это. Не. Преступление. Но ты все равно поедешь, это обязательное мероприятие для группы. Выиграли вы только благодаря работе одного человека – вашей старосте. Поэтому поездка в музей будет вам всем на пользу.

– Пожалуйста. Я не хочу, – отвечает она с обидой и кусает губы.

– Меня это не интересует, – отворачиваюсь к экрану и пересохраняю файл для редактирования.

Оборзела совсем вконец.

Повезло же её парню. У этого мажора дырка-свист в голове величиной с Плутон, но это совершенно не моё дело. Не касается. У нас с Юлей Громовой настолько разные жизни, что когда они, не дай бог, пересекаются, непременно случается апокалипсис и вселенское зло.

Поэтому стойко выдерживаю обстрел сверкающих глаз и даже не смотрю в её сторону.