– Что ж, нам действительно пора. Если она не хочет расстаться с вами из-за растянутой лодыжки, мне придется придумать что-нибудь еще.

Ему бы следовало остановить свой выбор на какой-нибудь заразной лихорадке, однако он решил, что в этом случае Хилари скорее всего станет настаивать на том, чтобы остаться дома и ухаживать за заболевшей служанкой. Не иначе как его навыки в искусстве обольщения порядком устарели. Ему придется отточить свою стратегию до совершенства, если он хочет заполучить добропорядочную мисс Девер в свою постель.

Так близко… Давенпорт все еще не забыл, какова была его реакция сегодня утром, когда она оказалась под ним на чертовски неудобной постели. Он не успел полностью очнуться ото сна, иначе повел бы себя в этой ситуации с куда большей утонченностью.

Давенпорт покачал головой. Ему следовало не терять рассудок и не давать ей тем самым преимущество. Ее явно влекло к нему – он почувствовал сладкий привкус желания на ее губах. Она ответила на его поцелуй с простодушной, невинной страстностью. Единственный поцелуй заставил ее желать большего.

И вот теперь его надежды оказаться вместе с Хани в закрытом экипаже рухнули. Не потому, что она отдавала себе отчет в том, как низко он мог пасть, а из-за вполне похвального сострадания к горничной. Что ж, в столице ему еще представится масса возможностей. Уж об этом он позаботится.

Он уже собирался уходить, когда Трикси заговорила:

– Милорд…

Давенпорт раздраженно обернулся:

– Да, в чем дело?

Она надула губы и приподняла вверх руки:

– Вы не собираетесь отнести меня вниз?

Когда они наконец были готовы к отъезду, рассвет уже залил окрестности оранжевым светом. Усадив Трикси в карету с чуть меньшей долей мягкости, чем того требовало ее состояние, Давенпорт критически осмотрел экипаж.

– И это лучшее, что у вас есть? – обратился он к Хилари, которая оторвалась от разговора с прыщавым юнцом на козлах и сделала шаг в его сторону.

– Как ни печально, да. Билли заверил меня, что экипаж исправен, но я в этом сомневаюсь. Никто не пользовался им еще с тех пор, когда мои родители были живы. – Она посмотрела на него. – Благодарю вас за то, что позаботились о Трикси.

– Для меня это было удовольствием, – солгал он. – Вы уверены, что ей будет лучше с нами, а не здесь, в Грейндже? Не могу удержаться от мысли, что с нашей стороны жестоко подвергать ее такому испытанию.

Хилари нахмурилась:

– Было бы проявлением полной бесчувственности оставлять ее здесь. Никто бы не стал о ней заботиться. Не думаете же вы, что нам следует остаться, пока ей не станет лучше?

Нет, конечно, он так не думал.

– Если мне придется провести в этом доме еще хотя бы ночь, я точно кого-нибудь убью. И по всей видимости, это будут ваши братья.

– Нет, если только я доберусь до них раньше, – хмуро отозвалась Хилари.

Признав свое поражение, Давенпорт со вздохом протянул ей руку:

– Пора.

Бросив последний взгляд на все, что она оставляла позади, Хилари кивнула и позволила ему усадить себя в карету.

Подсаживая Хилари в экипаж, Давенпорт окинул беглым взглядом окрестности. Проблеск света привлек его внимание. Он мелькнул со стороны небольшой рощицы деревьев, растущих в беспорядке рядом с испещренной рытвинами подъездной аллеей.

Должно быть, Хилари почувствовала охватившее его напряжение, поскольку она обернулась и с любопытством посмотрела на него:

– Что-нибудь не так?

Он сопротивлялся искушению силой втянуть ее в карету.

– Нет, ничего, – ответил он, поднимаясь по ступенькам следом за ней.

Его «тень» все-таки нашла его. Или, вернее, его «тень» никогда не выпускала его из виду, несмотря на то что из Лондона его увезли глубокой ночью, а до Грейнджа он добирался окольными путями.