– Чего тебе?

– Прости?

– Прощаю. Чего тебе?

– Эрика, это я вообще-то.

– Вообще-то знаю.

– Что за тон?

– А чего ты ждала после вчерашнего?

– Аммм, а что было?

– Твою ж мать, да ты не помнишь ни хрена?

– Нет! – скулю я, сама подавляю в себе желание зарядить пушку и вынести мозги своей тугой подруге. – Просто объясни, пожалуйста…

– Ты напилась.

– Эрика, я в чужом номере, голая!!! Хватит строить из себя обиженку! Без тебя понятно, что я накидалась как последняя сука! Что вчера было?

– Я тебе не заказ, пошла ты!

– Господи, прости. Что бы ни было…

– Мы раздавили бутылку текилы, я стала тащить тебя домой, после того как ты спуталась с какими-то мужиками!

Групповушка? Мелькает в моем похмельном мозгу. Нет, я себя знаю, я бы не смогла, по крайней мере, еще вчера я была бы точно уверена.

– А дальше?

– Ну, я с горем пополам вытащила тебя, один из них, тот кому ты влепила по носу, вызвался нас отвезти. Я была против, но ты мне напомнила, кто из нас «the girl's death».

– Не говори, что я тебя ударила. – молюсь, чтобы этого не произошло, она мой самый близкий человек.

– Я бы послала тебя с самого начала разговора будь так, и кулаков твоих не испугалась бы! Я тоже кое-что могу, между прочим!

– Слава богу.

– Я вышла из машины, пробовала тащить тебя за собой, но ты сказала, что не нуждаешься в мамкиной сиське. А вот толстый перец тебе не повредит…

– Ты гонишь? Нет, скажи, это месть такая за прошлую вечеринку?!

Вспоминаю свой позапрошлый заказ в штатах. Мы кутили в Вегасе, и я не помешала Эрике выйти за какого-то темнокожего стриптизера, я всегда мечтала побывать на свадьбе, ничего не могла с собой поделать. Она отвалила ему пару кусков за ту ночь, а утром он сгорел вместе с ее оставшейся пятеркой.

– Не надейся, чистая правда, – ее голос подобрел.

– Как он выглядел?

– Господи, подруга, ты даже не помнишь мужика, которого облизывала всю дорогу от клуба до отеля?!

– Что я делала?

– Я умываю руки, тебе не Тибет нужен, а психушка. А еще лучше хорошая групповушка с парой-тройкой мужиков! Ты изнасиловала языком его ухо, не удивлюсь, если у него травма перепонки!

– Какого хрена ты дала мне это вытворять?!

– Ну, я же не твоя мамочка!!! К тому же ты хотела извиниться за разбитый нос…

– Блядь!!! – Жмурюсь и вновь проваливаюсь в прошедшую ночь. Сижу на нем сверху в полной темноте, запрокинув голову назад. Его рука сжимает мою грудь, вторая задает такт бедрам.

– Да ладно тебе, чувствую, ночь была веселой.

– Как он выглядел?

– Вот так, – вздрагиваю, позади меня приятный баритон, медлю, не оборачиваюсь. – Выспалась? – отключаю вызов, не прощаясь.

Чувствую его приближение, делаю разворот на сто восемьдесят градусов и утыкаюсь носом в его грудь. Поднимаю глаза, задержавшись на тату в виде головы льва на одной груди и гориллы на другой. Легкая небритость, широкие скулы, умопомрачительные голубые глаза, хватаюсь за действительность в надежде не утонуть в них. Темные растрепавшиеся волосы, слегка выгоревшие на солнце. Мать моя женщина, не удивительно, что мне снесло крышу. Ловлю себя на мысли, что у меня затекла шея, пока я смотрю снизу вверх.

– Ты серфингист? – не знаю с чего я задала этот вопрос, он знакомит меня со своей белоснежной улыбкой. Легкий кивок.

– Как зовут помнишь?

– Эээ… где моя одежда?

Прижимает меня животом к стене, пристроившись сзади. Твою же ш мать, да он отымел меня во всех возможных позах этой ночью!!!

– Та, которую ты скидывала с себя по дороге сюда?

Молчу, знал бы ты кто я такая, не был бы такой дерзкий.

– Я все подобрал и сложил в той комнате, а та дверь ведет в ванную, и еще вот это для тебя. – Подает стакан воды и таблетку. – Это всего лишь аспирин. Думаешь после вчерашнего мне еще нужно тебя накачивать? – Это намек на то, что он уже сделал со мной все мыслимое и немыслимое?!