Где там, к слову, моя кружка?
- Так у меня свой есть! – резко открылась дверь, - заходь. Как тебя там кличут?
Я улыбнулась и… она была слепая.
- Жанна, - ответила ей, - простите, что потревожила. Вы к-хм… могу я задать вам несколько вопросов личных?
Бабуля уже шаркала голыми ногами по пыльному полу, оставив дверь открытой нараспашку. Сосед зажал нос рукой, второй отмахиваясь от запаха, вызывающего тошноту.
- Не пойдёшь чай? – обидчиво спросила она, - а я еще печений дам, да конфет. Вон как ты знатно умяла, когда он притащил! Голодная, как дворовая собачонка. А я всё слышу… не вижу ни черта, а слышу всё. Что ты с жизнью такой смирился и сдался, - на соседа, - что ты рвёшься из шкуры, только чтоб не сдохнуть в канаве! – на меня.
- Пошёл я на хер, - развернулся Ромка, - в стену постучи, если тебя вызволять нужно будит, АфроЖанна.
А я тяжело вздохнула, шагнула в проем и кивнула самой себе.
- Социальные службы вам помогают? – жалко было разуваться, но выхода у меня не было.
Это было бы точно плохо – так поступать с подобным человеком.
- А как же! – хихикнула бабулька, ловко наливая чай из старого чайника с оранжевыми узорами, - приходят сказать, что пришлют кого-нить, да пропадают ещё на полгода.
Я опустилась на заваленный какими-то лоскутками стул.
- Да ты не боись, - она казалось веселой, - я сама все делаю. Привыкла уже. Единственное – руки сожженные. Вишь? – она сунула мне под нос кривые скрюченные пальцы, - сухожилия все как крюки. Энто муж меня мой покойный… к плитке приложил. Давно это было. Сколько лет назад он помер?
- А родственники? – спросила у неё.
- Нету-ть, - она села и махнула куда-то рукой, - детей не смогла родить. Сын мужа уехал за границу давно, да и невзлюбил меня парень.
Я медленно кивнула, смотря на похожую на заварник старую советскую чашечку. С рыжими кругами.
- А если я вам буду помогать? – не выдержала я.
И так понимаю, что взвалила на себя, но… кто если не я?
- И что ж ты хочешь в ответ? – хмыкнула со всем своим бабкиным ехидством она, - денег нуту-ть.
Я помотала головой и вспомнила, что она этого не увидит.
- А ничего, - фыркнула я, - я тут уже безвозмездную кучу дел на себя взгромоздила. Плюс одна. Вот, - кивнула, - а взамен вы будете жить лучше, не будете засорять мне улицу и не станете кидать мусор из окна!
Женщина покачала головой.
- Ох, и дурочка же ты, Жанна, - прокряхтела она, - как есть дура.
А я кивнула.
- Свободная сегодня вечером дура, - заметила, - сейчас схожу переодеться, поем, и сразу к вам. Вы во сколько спать ложитесь? Сейчас восемь.
- Да иди ты, дурная, - отпила из своей кружечки она, - обнести если квартиру хочешь, то ничего не найдёшь. А если так, то… да и делай, что хочешь! Давай, впущу тебя через час.
- Полчаса, - поправила её, - а у вас что-нибудь из химии есть?
А через полтора часа я, жена Тяти и сама бабулька сидели в чистой квартире и пили чай из чистой посуды.
- Позвоню завтра ещё и в социальную службу, чтобы им жизнь мёдом не казалась, - пробурчала я, - у вас, к слову, очень мило. Ремонт старый, но… вы сами выбрали?
- И делала тожа! – была счастлива с кем-то болтать бабуля, - всё сама, всё! Только вы двое… - она прицельно повернула голову к Ларисе, - а ты чейная будешь?
Всё время, пока мы убирались, она бдела, а тут сразу разговорчивая стала. М-да. Странная она, будто ей было что прятать или скрывать от нас.
- Напротив вашей квартира, - улыбнулась жена Тяти, - странно, что мы столько лет здесь живем, а были не знакомы.
Она была очень доброй, мягкой, покладистой. Совсем не подходящей своему мужу. Он явно ею пользовался, а она терпела. Вот и сейчас сбежала от его криков сюда, видимо, чтобы еще и по лицу не получить, считай из-за того, что я этого придурка вывела и он теперь ищет на кого спихнуть свою слабость.