Остановиться Андрей уже не мог. Его лихорадило от дикого, ни с чем не сравнимого наслаждения. Где-то на задворках сознания мелькало, что ей, наверное, больно, но он продолжал двигаться в ней и целовать, не давая увернуться от его собственнического вторжения.

Испуганно распахнув свои красивые глаза, она его принимала. Не кричала, не останавливала. Превозмогая саднящую боль, фиалка покорно раскрывалась ему навстречу.

Чувствуя приближающуюся разрядку, он едва успел выскользнуть из ее лона, как терпкая густая сперма разлилась ей на низ живота.

Напуганная до смерти, фиалка дрожала под ним всем своим красивым и хрупким телом.

— Ну скажи, какого хрена ты не предупредила? — уткнувшись лицом ей в грудь, хрипло простонал Шувалов. — А, Лера?

Девчонка отстранилась, как от пощечины, натянула платье на свою небольшую, но очень желанную грудь и обхватила плечи трясущимися руками.

— Я не Лера, — произнесла тихо.

— Как — не Лера?! — опешил Шувалов.

Она пожала хрупкими плечиками.

— Вот так. Я Настя. А Лера — моя подруга. Она предложила сегодня с ней сюда прийти, вот я и согласилась.

— А клатч?! — прорычал он, охренев от услышанного.

— А клатч она попросила посторожить, пока сходит в дамскую комнату… Ой, она меня обыскалась, наверное!

Шувалов выдохнул. Какое счастье, что она не Лера! Все остальное счастьем можно было назвать с натяжкой.

Он наклонился, выудил клатч из-под дивана и открыл, пользуясь прострацией, в которую впала девчонка после их внезапного соития.

Клатч был пуст. Кто-то успел предупредить ушлую Леру о том, что готовится облава, и она сбежала, оставив оперативникам пустышку — свою наивную подружку-фиалку.

Шувалов поднял голову. Фиалка уже успела одернуть платье и кое-как привести себя в порядок. Их взгляды встретились.

— Слушай, мне… мне жаль, что так все вышло. Тебе стоило меня предупредить, что я у тебя первый, — напряженно произнес он.

Она покачала головой.

— Никогда бы не хотела никого другого в первый раз. Ты… ты особенный, Руслан.

— Я? — Он горько усмехнулся. — Ты ошибаешься, детка. Я полное дерьмо.

Ее губы тронула улыбка.

— Нет. Ты идеален.

— Андрей, уходим, — ожил микрофон в ухе. — Девку кто-то предупредил, она слилась раньше, оставив нам пустышку. Ты слышишь? Отбой, операция отменяется! Сейчас спецназ все зачистит!

Шувалов взглянул на девчонку. Нельзя ее оставлять, менты ее закроют, измочалят допросами. Они с такими не церемонятся, их ее нежностью не проймешь. Ему ли не знать, какими методами из нее будут выбивать показания, чтобы закрыть сегодняшний пробел? Да она что угодно подтвердит и подпишет…

— Уходи! — сверкнул взглядом. — Быстро!

— Но моя подруга…

— К черту подругу! Сейчас выйдешь из комнаты и быстро пойдешь к выходу.

Он открыл бумажник и, достав оттуда купюру, сунул деньги ей в потную от напряжения ладонь.

— Сядешь в такси и поедешь домой. Ты меня поняла?

Она отчаянно закивала. Каким-то чудом интуитивно уловила исходящую от него волну опасности. Уже у двери на миг обернулась, взглянула на него в последний раз своими красивыми глазами и растворилась в полумраке холла.

Шувалов шумно выдохнул, провел по коротким волосам рукой и резко поднялся. Не успел даже шага сделать, как дверь слетела с петель. А дальше все было по стандартному сценарию.

В дверях показался отряд спецназовцев в черных масках. Все с оружием в руках.

— К стене! Руки за голову!

Пинок в спину заставил подчиниться. Шувалова обыскали и, надев наручники, под дулом пистолета вывели на улицу через черный ход вместе с остальными задержанными — в основном, сотрудниками клуба.

Морозный воздух обжег легкие, но холода он не почувствовал, хоть и был в одной рубашке.