– Сегодня на три часа назначено общее заседание кафедр.

– Вроде бы в плане не стояло.

– Внеочередное.

К трем дневные факультеты занятия заканчивали, так что внеплановому мероприятию ничего не угрожало.

– Наверное, будет утверждение плана научных работ, – предположил я. (У вора шапка горит. Таковой план мне нужно было составить давно, но он пока отсутствовал.)

Я оказался прав ровно наполовину. Речь шла о научной работе, но не в том разрезе, что я опасался.

Собрались в малой аудитории близ кафедры права. Всего в гуманитарном созвездии института (пардон, университета) значилось три кафедры – истории, права и философии. Это тридцать два человека, включая секретарей. Вел заседание наш зав. кафедрой – Пал Палыч. Он единственный среди заведующих кафедр доктор наук. К тому же старше всех. Семьдесят отметили два года назад. Он работал здесь едва ли не с основания института. Аксакал. Соответственно, ему чаще других среди руководителей среднего звена давали первое слов. И последнее тоже. Вот и в тот раз, он встал из-за стола-президиума (по правую руку – зав. кафедрой права, по левую – философии), пригладил лысину и сказал такое…

Есть выражение: «В зобу дыхание сперло». Наверное, только так можно выразить состояние присутствующих. Может, есть иные слова, но в тот момент у меня, во всяком случае, других характеризующих выражений не было, потому пишу, как есть.

– Зачем мы им? – спросила Эльза Ивановна.

Пал Палыч подумал мгновение, и высказал версию:

– Считают, что новые идеи можно найти в глубинке. Что есть в центре – им известно. Да и свет, знаете ли, говорят, придет с Востока…

Дальше начался отбор счастливцев…

«Наука»

1

Наука – удел тихих, самоуглубленных талантов и прибежище напористых амбициозных ремесленников. Последний случай – это когда отсутствие плодотворных идей компенсируется прилежностью или нарочитым литературным глубокомыслием. А что делать? Кандидатов и докторов наук намного больше, чем идей, поэтому приходится выкручиваться, пренебрегая «бритвой Оккама» и умножать без необходимости сущности. Чтобы занять в науке подобающее место надобно сначала овладеть принятой в доминантных кругах терминологией и выверенным набором идей: то, что раньше называли «парадигмой», а ныне «дискурсом». Дальнейшее зависит от пробивных данных и способности упаковывать наработанный кем-то материал в статьи и монографии, вписывающиеся в общепринятые в научной среде параметры. Среди этой массы соискантов есть те, кто собственно и двигает науку, – личности, способные генерировать идеи. Из «местных» таковым был, пожалуй, лишь доцент Разуваев, правда, давно уволившийся. Или мог им стать… Так вот, научный работник, способный выдвигать идеи, далеко не всегда проделывает результативную работу. Нужна «среда», в которой высекаемые искры способны зажечь горючий материал. Не менее важно довести озарившую наше скорбное сознание идею до ума, до стадии зрелой гипотезы или теории. Сырая, хромающая от недостатка аргументов идея, мало кому нужна, разве что другим, способным впитывать чужие мысли в качестве разгона собственных. Но какая научная среда в нашем провинциальном огороде? И кто тут способен оценить сырую идею? Один институт, переименованный по последней моде в университет, одно педучилище, по-американски названное колледжем (ум у нас заемный, оттого ничего своего придумать не в состоянии), вот и все прибежище «научных кадров». Бедные мы бедные. Хорошо, что не осознаем этого. Правда, сказано: «блаженны нищие духом…» Мы и блаженствуем.

Предложение на грант от зарубежного Фонда Поощрения Гуманитарных Наук по линии «помощи провинции» поступил в наш вуз в общем-то случайно. Могли такую помощь оказать и другому населенному пункту. Мало ли на карте кружочков, но вот попало сюда, к нам.