Шуруповерт соскочил, шляпка самореза сломалась. Черт! Черт! Черт!

– Дай сюда… Ты слишком нервный.

– Нормальный.

– Ага. Так и видно. Сядь, вот… Посиди. Или пойди, поищи класс с компьютером. Слепые зоны вычислил?

– А то как же… – пробормотал Мат, вставая.

– Вот и вали. Хоть какая-то помощь от тебя будет.

Найти класс с компьютером – задача довольно простая. Хотя бы потому, что каждый класс был им оснащен. Из первого «А» компьютер убрали, очевидно, после Лилькиного теракта. Сложность в том, что все классы были закрыты. Тогда Матвей сходил на пункт охраны и, не мудрствуя лукаво, попросил ключи, сославшись на то, что из первого «А» им нужно на время покраски перенести цветы. Охраннику такое объяснение показалось достаточным. Для того, чтобы получить доступ к серверу, Кисе понадобилось пятнадцать минут. Все это время они, не торопясь, таскали из класса в класс вазоны с геранью, чтобы не вызвать подозрений у охранников.

Через два часа они закончили со стенами. Еще через полчаса отмыли от побелки полы. Под конец сняли полоску старого линолеума и развернули новый, чтобы до завтра тот распрямился. Странно, но за все это время Лилька к ним ни разу не забегала, хотя в обычных условиях – отделаться от нее парням было непросто.

– Я весь грязный, как черт! – пожаловался Медведь, стирая с лица пыль.

– Пойдем, спросим. Тут ведь должны быть душевые…

Матвей не поверил своим глазам, когда, коротко постучавшись, вошел в кабинет директора. Его дочь в обнимку с директрисой развалились на диване и что-то рассматривали. Рядом с ними на столе стояли грязные чашки и две коробки пиццы. Пиццы! Они ели пиццу, пока мужики там вкалывали, как рабы!

– Хорошо живете, Лилия Матвеевна… Мы после вас последствия устраняем, так сказать, а вы пиццу трескаете!

Лиля подняла голову и, скатившись на попе с дивана, подбежала к отцу. Вслед за ней встала и Оксана Владиславовна.

– Закончили?

– На сегодня, пожалуй. Хотел спросить, нельзя ли нам воспользоваться душем? До дома, конечно, можно и потерпеть…

– В спортзале работают душевые, – как будто сомневаясь, пускать ли их, заметила директриса, сведя брови над переносицей ставшим уже привычным движением, которое, впрочем, теперь, когда Матвей уже видел ее другой, не возымело своего эффекта. Он и раньше догадывался, а теперь знал наверняка, что внутри она совсем другая. Может, вот она, настоящая – расслабленная, сбросившая туфли и опостылевшие очки. Склонившаяся над его малой, как над родной, слушающая сказки… Ему до ломоты в затылке захотелось ее разгадать.

– Папа! Пап… Ты слышал? В спортзале! Хочешь, я тебя провожу?

– Проводи, конечно. А пока мы помоемся, убеди Оксану Владиславовну согласиться с нами поужинать.

Огромные голубые глаза удивленно расширились. Может быть, он бы и не заметил, если бы она была в очках, а так подловил. Видимо, Оксана совсем не ожидала, что он снова станет настаивать.

– Мы поели… – осторожно заметила она, указывая на пиццу.

– Вы – да. А мы с Васькой и Тимуром остались голодными. Соглашайтесь, а? Ну, должны же вы как-то порадовать добровольных помощников?

– Я? – удивилась снова.

– Ну, а кто? Будет нам хоть какое-то вознаграждение за трудовой подвиг.

– Соглашайтесь, Оксана Владиславовна! – вступила в диалог девочка, нетерпеливо подпрыгивая, – мы можем пойти в Крушовицу! Там вкусные креветки и пиво.

– Ты и в пиве разбираешься? – кусая губы, спросила директриса.

– Я разбираюсь в жизни, – авторитетно заявила его маленькая демонеса, – пиво – дело второстепенное.

Оксана Владиславовна посмотрела на Матвея в упор. Осуждающе и… смешливо. Означает ли это, что у него есть еще один шанс? Тот хмыкнул: