От моего голоса сучка зашевелилась, но не поднялась. Слышал только, что ревет. Ее голые плечи содрогались, а лицо она скрыла за ладонями и длинными волосами, и тогда я не выдержал.

Подошел к ней и за руку взял, повернул, отчего она громко взвыла.

Я не видел ее еще такой. Ее всю просто дико колотило. Девчонка дышала судорожно, рвано и совсем не смотрела меня. Руками только грудь голую прикрывала и дрожала. Сильно.

— Успокойся.

Не подействовало. Она рыдала взахлеб просто, что быстро вывело меня из себя. Я не был еще в такой дерьмовой ситуации. Блядь, она слишком молодая. Слишком нежная, как цветок, который я сорвал себе.

— Перестань реветь, я сказал! – гаркнул на нее, и наконец мотылек заткнулась. Точнее, просто приложила ладонь ко рту, заглушая глухие судорожные рыдания, невольно продолжающие вырываться из ее груди.

Блядь. Это все мне не нравилось. Лучше бы я пристрелил ее сразу. Не пришлось бы теперь возиться.

Я взял ошейник и посадил девчонку, но ее аж подкидывало, и мне пришлось ее удерживать за плечо, чтобы она не падала назад.

— Не н… надо. Не над… до, – она шептала это постоянно, мешая мне, но все же была слишком слабой. Я даже силу не применял. Девочка почти не двигалась.

Сжал металлический ошейник, откинул ее волосы и надел его на голую шею мотылька. Соединил с цепью, которую закрепил в стене, после чего бросил ее обратно на мат. Она не упиралась больше и просто упала на него, как сломанная кукла. Девчонка выглядела потерянной и совсем не смотрела на меня.

Я оставил ее в подвале и поднялся в дом.

В тот момент я ничего не чувствовал, кроме желания мести, и, если честно, я хотел ее просто добить тогда, но понимал, что рано. Девчонка будет казнена тогда, когда я посчитаю нужным.

10. Глава 10

Я думала, что после того, как он… сделал мне больно, мой ад закончился, но нет. Это было лишь начало, и металлический звон цепи только подтвердил это. Это все было настолько живым и реальным, что в том, что это все на самом деле происходит, я больше не сомневалась.

Бес взял меня за руку и поднял с мата. Голова закружилась, но я была в сознании. К сожалению. Между ног саднило, и еще сильно болел низ живота, но хуже всего — это он. Зверь не уходил никуда, и я не понимала, что еще он может у меня отнять. Оказалось, может, и даже больше.

Зря я тогда назвала его по имени, ведь это не человек. Не может быть человек настолько жестоким и холодным. А он может. Как кусок айсберга. Ледяной, непробиваемый и бессердечный.

Ему было плевать на мои слезы и мольбы. Единственное, на что ему было не плевать, — мое существование. Он хотел, чтобы я умерла, а не просто закрыла глаза. Он жаждал, чтобы мне было больно. Чтобы я купалась в этой боли и умирала в агонии. Я видела этого по его взгляду, жестам, словам. Каждой клеткой монстр желал, чтобы я страдала, и делал для этого все, что было необходимо.

Я вскрикнула, когда Бес поднял меня, и его прикосновение пламенем обожгло меня до костей. Я хотела посмотреть ему в глаза после того, что он сделал со мной, но не смогла. Теперь почему-то я боялась смотреть на него, боялась спровоцировать снова.

Только когда Бес надел на мою шею какую-то холодную шутку, а после присоединил к ней цепь, я поняла, что он меня привязал. Как собачонку, посадил на цепь, и теперь о свободе я могу только мечтать.

Глупая. Надо было этим гвоздем ему не по лицу провести, а в сердце сразу засадить. Тогда, может, было бы лучше, однако теперь даже этого шанса у меня нет. Монстр. Он был настоящим монстром, чудовищем, которое хотело только одного — моей боли. Постоянной, дикой, сильной. Такой же, какая была у него. Я видела это. У него словно что-то сильно болело, и он с радостью вымещал это на мне.