Эти слова закрыли Албану рот. Расспросы не принесли никакой пользы. Он теперь узнал причину и место смерти мистера Брауна.

– Вы ничего другого не можете посоветовать? – спросила Эмили.

– Пока – ничего.

– Если тетушка нам не поможет, не имеем ли мы другой надежды?

– Я имею надежду на миссис Рук, – ответил Албан. – Я вижу, что удивляю вас; но я, право, думаю, что говорю. Экономка сэра Джервиса женщина впечатлительная и любит вино. У людей такого рода всегда есть в характере слабая сторона. Если мы будем ждать случайности и воспользуемся ею, когда она настанет, мы можем еще успеть побудить ее выдать себя.

Эмили слушала его с изумлением.

– Вы говорите так, как будто я могу быть уверена в вашей помощи и впоследствии. Вы, наверное, забыли, что я сегодня оставляю школу и не вернусь? Через полчаса мне предстоит длинный путь в обществе этой противной женщины – осуждена жить в одном доме с нею! Жалкая перспектива и трудное испытание для мужества девушки – не правда ли, мистер Моррис?

– По крайней мере, у вас будет один человек, мисс Эмили, который постарается всем сердцем и всей душой ободрять вас.

– Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, – спокойно ответил Албан, – что летние каникулы начинаются сегодня, и что учитель рисования проведет их на Севере.

Эмили вскочила со стула.

– Вы! – воскликнула она. – Вы едете в Нортумберланд со мною?

– Почему бы и нет? – спросил Албан. – Железная дорога открыта для всех путешественников, если у них есть деньги на билет.

– Мистер Моррис, как вы можете об этом думать? Я знаю, что у вас намерение доброе, – вы хороший, великодушный человек. Но вспомните, как девушка в моем положении зависит от наружных приличий. Вы поедете в одном вагоне со мною! А эта женщина гнусно растолкует ваше присутствие и унизит меня перед сэром Джервисом Редвудом в тот самый день, когда я войду в его дом! О, это хуже, чем необдуманно, – это сумасшествие, положительно сумасшествие.

– Вы совершенно правы, – согласился Албан, – это сумасбродно. Я лишился и того немногого рассудка, который у меня был, мисс Эмили, в тот день, как я встретил вас в первый раз на прогулке с вашими школьными подругами.

Эмили молчала.

– Вы обещали мне сейчас, – сказал он, – никогда не думать обо мне несправедливо. Я уважаю вас и восхищаюсь вами слишком искренно, для того чтобы низко воспользоваться этим случаем – единственным, когда я могу поговорить с вами наедине. Не спешите осуждать человека, которого вы не понимаете. Я не скажу ничего того, что могло бы досадить вам, – я только прошу позволения объясниться.

«Это может кончиться только тем, – подумала Эмили грустно, – что я обману его ожидания!»

– Я много лет имел самое худое мнение о женщинах, – продолжал Албан, – и я могу только сослаться в оправдание на единственную причину, которая в то же время и осуждает меня самого. Со мною гнусно поступила одна женщина; и мое оскорбленное самолюбие стало мстить женщинам. Подождите немножко, мисс Эмили. Моя вина получила надлежащее наказание. Я был вполне унижен.

– Мистер Моррис!

– Пожалуйста, не перебивайте. Несколько лет тому назад, я, к своему несчастью, встретился с кокеткой. Я имел сумасбродство полюбить ее всем сердцем и всей душой. Она не позволяла мне сомневаться – могу сказать это без самонадеянности, вспомнив жалкий конец, – что мое чувство к ней вознаграждалось взаимностью. Ее отец и мать (люди превосходные) одобряли наш брак. Она принимала от меня подарки, позволила довести до конца все обычные приготовления к свадьбе; она не имела даже достаточно сострадания, или стыда, чтобы избавить меня от публичного унижения ждать ее у алтаря в присутствии большого общества. Минуты проходили – а невеста не являлась. Пастора, который ждал так же как и я, попросили вернуться в ризницу. Меня пригласили вместе с ним. Вы, конечно, предвидите конец истории. Моя невеста убежала с другим. Но можете ли вы угадать, кто это был? Ее грум.