— Тебе, правда, понравилось колечко? — с сомнением спросил друг.

— Конечно! — восторженно отозвалась я, подняла руку и вновь залюбовалась подарком. — Оно чудесное!

— Дешёвое! — скривился Раф.

— Самое лучшее! — я искренне радовалась простому колечку с ярким синим камешком.

— Когда-нибудь я подарю тебе самое дорогое на свете кольцо, — вдруг серьёзно буркнул друг, обнял мозолистыми ладонями моё лицо и заглянул в глаза. — Слышишь, Нина?

— Зачем? — удивлённо фыркнула я. — Что я буду делать с таким кольцом?

— Носить. И радоваться…

Радоваться…

Я открыла глаза и уставилась на балдахин над головой — пепельно-розовый, с тонкими, изящными кружевами. Некоторое время соображала, где нахожусь.

Раф не захотел в ту встречу рассказать, что он делал на северной границе. В тот момент я не обратила на это внимание, а он отвлёк, спросил о леденцах…

И почему Рафаэль не рассказывал о себе?

Мне было десять, когда Рафаэль подарил колечко с синим камешком. Другу — то ли двенадцать, то ли тринадцать. Мы ни разу не отмечали его день рождения, поэтому я точно не знала, сколько лет Рафу, а он постоянно шутил, что у него нет возраста. Рафаэль часто исчезал, а потом неожиданно появлялся, и, казалось, не было месяцев разлуки. Мы вновь тянулись друг к другу и радовались каждой встрече, гуляли, играли в кости на разные глупые желания, просто разговаривали. Обо всём и ни о чём. Нам было хорошо и уютно вдвоём.

В дни, когда объявлялся Раф, я забывала о других друзьях. Для меня существовал только золотоволосый мальчик, о котором больше… никто не знал.

Не сразу поняла, что все, кроме меня, забывают о Рафаэле, едва он исчезал. Я начинала рассказывать о нём и понимала, что меня считают выдумщицей, хотя все видели, как Рафаэль встречал меня у школы, а с Даришей я его знакомила.

— Так надо, Нина, — весело улыбался друг на вопрос об этой странности. — Кроме тебя, никто не помнит обо мне. Когда придёт время, я всё объясню.

Когда друг так говорил, то казался взрослым, серьёзным и… грустным.

— Ты помнишь, что не спрашиваешь о том, кто я?

Я помнила. И верила, что когда-нибудь Рафаэль раскроет секреты. Он обещал…

Сердце скрутило в тугой комочек, который застыл твёрдым сгустком.

Почему я не забываю друга детства, ведь прошло столько лет?

***

Мучения начались с раннего утра.

Мирика и Аника разбудили в шесть. После того, как я умылась, притащили из гардеробной ворох одежды всевозможных светлых оттенков.

Решила, из нее и будем выбирать то, что сегодня надену, но из принесенного вороха девушки доставали то одну нижнюю юбку, то другую… В итоге вся эта куча оказалась на мне — не менее десятка слоев рубашек, нижних юбок, сорочек, а «вишенкой на торте» стал жёсткий неудобный корсет!

Потом девушки усадили меня перед зеркалом и в четыре руки сначала до блеска расчесали мои непослушные густые волосы, а потом закрутили их в сложную причёску. При этом так натягивали волосы на висках и макушке, что я пищала, шипела и обещала жестокую расправу обеим, если они не оставят меня в покое, но наглые девчонки добродушно посмеивались в ответ.

— Нас предупредили, что вы будете ругаться, мисс, — невозмутимо отозвалась Мирика. — Извините, но сэр Мэлвис велел не обращать на это внимание и завершить образ.

«Ты ещё пожалеешь о своих приказах, Мэлвис!» — мстительно подумала, а потом… увидела себя в огромном зеркале.

Девушка, чьи черты лица казались смутно знакомыми, одновременно была и похожа, и непохожа на меня. Что-то общее проскальзывало — глаза, нос, рост, но... это была не я.

Незнакомка в зеркале выглядела утонченной, изящной и аристократичной, светлое элегантное платье сидело идеально, подчеркивало шикарный оттенок кожи — персиковый? Мои волосы никогда не выглядели так ухоженно и аккуратно, а глаза казались не просто карими, а золотистыми. Невероятными.