– Что-то случилось? – выжидательно замерла напротив.

– Я тебе говорил, что наша связь закончится. Время пришло. Квартира оплачена до конца года, денег кину тебе на карту и вот, – подошел ближе и поставил перед ней футляр с украшением: бриллиантовая подвеска и серьги в комплекте. Отец учил быть щедрым и внимательным с женщинами, пригодится в жизни. Камилла доставляла мне удовольствие, и безделушка – знак моей благодарности.

– Марат… – губа задрожала. Да, она признавалась мне в любви. Я не верил. Увлеклась – это да. Роман со мной многое открыл для нее: места, люди, качественный секс. – Я… Я… Я буду скучать…

Ее искренне расстроенный вид возбудил. Я уже столько раз виноват, что количество соитий не имело значения. Лишние пару оргазмов не сделают мою карму чернее, некуда просто.

– Иди в душ, детка. У меня сегодня королевская ночь. Мне не нужны слезы в постели…

Полина

Наконец мы с детьми возвращались домой! Лето почти закончилось, вероятно, поэтому над Москвой уже кружили тяжелые сизые тучи. Марат заказал для нас частный небольшой джет, обеспечил нам комфорт и мне облегчение. По отдельности с Лианой и Ильдаром легко, но вместе они искрили – покоя не было бы никому в полном боинге: хоть в бизнесе, хоть в экономе.

– Дети, нужно присесть и пристегнуться, мы приступаем к снижению.

Я меланхолично наблюдала, как мои бандиты носились по компактному салону, а стюардесса мило пыталась уговорить их. Наверняка ей охота гаркнуть, но тысячи евро, которые мы заплатили, не позволяли.

– Лиана, Иль! – грозно крикнула я, даже брови свела. – Сели и пристегнулись, быстро!

Иногда с ними по-другому никак. Я очень их любила, но понимала, что дети – это не всегда прекрасные херувимчики. Иногда это дьяволята, которых не обязаны любить посторонние люди и умиляться шкодным проделкам. Стюардесса посмотрела на меня с благодарностью. Я взглядом дала понять, что все мы, женщины, сестры.

– Я с мамой! – сказал Ильдар, присаживаясь рядом.

– Нет, я! – Лиана тут же в спор пошла. Они не разлей вода, но тут же могли разругаться в пух и прах или даже подраться, но стоит разлучиться даже на время – гасли, как перегоревшая лампа. Все-таки двойняшки и близнецы – особенные дети.

Я крепко обняла их обоих, пресекая назревавший конфликт, и чмокнула в маленькие носики.

– Я люблю вас обоих одинаково, – шепнула. – Скоро мы будем дома, но чтобы долететь, нужно слушаться бортпроводника. Сесть, – указала на два места напротив меня, – и пристегнуть ремни. Мы же не хотим, чтобы пилот посадил самолет где-нибудь в Латвии, и мы пешком через белорусские леса шли домой.

Дети оба отрицательно покачали головой. Сели и пристегнулись.

– Мам, а расскажи страшную историю? – попросил Иль.

– Да, мам, расскажи! – поддержала Лиана.

– Ну-уу, сейчас же не ночь, и мы не под одеялом, – с сомнением протянула. Дети начали канючить и просить. Я решила пересказать одну из повестей Кинга, «Лангольеры». Как раз про самолет.

Рассказывала на автомате и думала о своем. Папа чувствовал себя хорошо. После операции восстановился и прошел четыре курса химиотерапии внутривенно. Исследование показало, что активных очагов опухоли в организме нет и можно возвращаться домой. Увы, все не так просто: каждый день он будет продолжать паллиативно пить химию в таблетках. Она действует медленнее и легче переносится, и без нее никак. Риск возвращения болезни слишком велик. Врач был честен: наша цель – продлить жизнь и максимально улучшить ее качество, убрать болевой синдром, отеки, асцит. О полном выздоровлении речи не шло. Но я все равно была счастлива. Кто знает, что там впереди.