– Плед! – ры­чит Рус­лан, под­хва­тывая с си­денья мо­херо­вую тряп­ку. – Не­из­вес­тно, ког­да нас от­сю­да вы­тащат… При­дет­ся про­дирать­ся са­мим.

Дру­гого вы­хода нет. Сей­час не ле­то. В ка­тере или под кус­том не за­ночу­ешь. Луч­ше дви­гать­ся. Гля­дишь, и вый­дем к от­ме­ли.

– Нуж­но ид­ти на за­пад. На краю Ле­бяжь­его мос­тки. По ним пе­реп­ра­вим­ся…

– Не хо­чу те­бя расс­тра­ивать, – це­дит Рус­лан,– но это, ка­жет­ся, Гром­кий, но ни­как не Ле­бяжий. Пой­дем на се­вер, а там по пе­решей­ку – к се­бе.

– Да это Ле­бяжий, Рус­лан! – вскри­киваю за­паль­чи­во. – Вот смот­ри, де­рево об­го­релое! В не­го мол­ния лет пять на­зад по­пала. 

– Не спорь, Све­та. Это Гром­кий. Мы тут на уток охо­тим­ся. Ку­тай­ся в плед, и впе­ред. Ка­жет­ся, я знаю, как выб­рать­ся.

Внут­ри под­ни­ма­ет­ся раз­дра­жение на эту на­пыщен­ную ско­тину. Все зна­ет, все уме­ет, а за­вез ме­ня в ку­шири, гад!

– На­кинь луч­ше ты, Рус­лан, – воз­вра­щаю плед, ог­ля­дывая тон­кую кур­тку Го­даро­ва. 

– Я те­бе что, фран­цуз под Бе­рези­но? – ус­ме­ха­ет­ся он, за­бирая из мо­их рук ду­рац­кую тряп­ку и на­киды­вая мне на пле­чи. Уку­тыва­ет вмес­те с го­ловой и сно­ва при­казы­ва­ет. – Иди след в след. Не от­ста­вай.

– Да­вай пос­мотрим в на­вига­торе, – пред­ла­гаю я, пых­тя сза­ди. – Ка­жет­ся, мы не ту­да дви­жем­ся.

– Кста­ти, где твой со­товый? – ра­дос­тно спра­шива­ет Рус­лан и да­же при­каса­ет­ся ла­донью ко лбу. Слов­но го­воря «как я мог за­быть о тво­ем те­лефо­не?».

– А я без труб­ки выш­ла, – по­жимаю пле­чами и удив­ля­юсь са­ма се­бе. Обыч­но смар­тфон к ру­ке прик­ле­ен. А тут…

– Свя­зи нет, ты за­была? – горь­ко ус­ме­ха­ет­ся Го­даров и, раз­вернув­шись, как танк прет впе­ред. Из­редка обо­рачи­ва­ет­ся, про­веряя, иду ли я сза­ди. А ког­да я спо­тыка­юсь, ни сло­ва не го­воря, под­хва­тыва­ет и бе­рет за ру­ку.

– Не от­ста­вай, Све­та, – тя­нет, как на бук­си­ре. А вый­дя на не­боль­шую опуш­ку, за­мира­ет на мес­те. – А это что за хня?

На­тыка­юсь в ши­рокую спи­ну.

– На Ле­бяжь­ем вы­шек нет. На Гром­ком – то­же, – взды­хаю я, ог­ля­дывая стран­ную конс­трук­цию, сва­рен­ную из ме­тал­ли­чес­ких тру­бок. На вер­ши­не рас­по­ложе­на пло­щад­ка, поч­ти та­кая же, как у су­дей на спор­тивных со­рев­но­вани­ях. Толь­ко очень боль­шая. При­мер­но два на два мет­ра. Изум­ленно ог­ля­дыва­юсь по сто­ронам. Ред­кие де­ревья, су­хос­той и ка­мыши. Ко­му по­надо­билось ста­вить здесь ги­гант­скую стре­мян­ку?

– Гля­ди, Рус­лан, дос­ки све­жие, – ки­ваю я на сту­пень­ки.

– Да ви­жу я, – мор­щится он не­году­юще и сно­ва тя­нет ме­ня за ру­ку. – Да­вай, ос­мотрим­ся по сто­ронам.

Дер­жась за об­лезлые пе­риль­ца, под­ни­ма­юсь на пло­щад­ку.

– Офи­геть, – бур­чит под нос Го­даров. – Мой дом как на ла­дони.

– Ко­му по­надо­билась здесь смот­ро­вая выш­ка? – по­жимаю пле­чами.

– По­дож­ди, – ос­та­нав­ли­ва­ет ме­ня Рус­лан. – Сей­час доз­во­нюсь ох­ра­не…

Но ду­рац­кое пи­ликанье в труб­ке го­ворит толь­ко об од­ном. Свя­зи как не бы­ло, так и нет.

– Твою на­лево, – глу­хо ру­га­ет­ся Го­даров и с тос­кой смот­рит на вид­не­ющий­ся вда­ли собс­твен­ный дом.

– Не док­ри­чишь­ся тут, – взды­ха­ет раз­дра­жен­но. – Вы­ходит, ты пра­ва, Све­та. Мы на Ле­бяжь­ем…

– Я не пом­ню этой выш­ки, – по­жимаю пле­чами. И тут же ока­зыва­юсь в коль­це силь­ных рук.

– Ум­ная ты, Свет­ка, – ус­мехнув­шись, тя­нет Рус­лан и пред­ла­га­ет с хо­ду. – Мо­жет, ос­та­нем­ся тут? Че­го в тем­но­те блу­кать? Нас все рав­но ис­кать бу­дут. Най­дут мес­то­рас­по­ложе­ние по ай­фо­ну. И с вер­тушки луч­ше вид­но.