– Что ты хочешь от меня, мучительница? Полиция во всем разберется.

Сяо Янь махнула рукой:

– Ой да что они могут, установят как несчастный случай и успокоятся.

– Тебе бы тоже не помешало.

– Ты о чем? – не поняла женщина.

– Успокоиться тебе надо и идти домой.

– Шутишь что ли? Как я могу спокойно сидеть дома, когда здесь такое. – Сяо Янь заламывала руки и ходила из угла в угол, раздражая своим поведением Ина. Женщина вдруг резко подскочила к парню. – Слушай, помоги мне, а? Мне, как писателю, нужен материал для книги. Здесь же такая удача, самая настоящая драма на глазах разыгрывается! Надо ловить момент. Давай сами все расследуем? Тебя полиция наградит, а я книгу напишу. Что скажешь?

– Тебе только из-за этого хочется правду открыть? Из-за любопытства и книги?

– Я честна перед собой и другими, если бы я сказала, что хочу наказать плохих людей и защитить хороших, ты бы поверил? – Ван Ин помотал головой вместо ответа. Писательница Сяо хлопнула его по плечу, так, что тот чуть не ткнулся носом в тарелку. – Вот видишь! Не надо прикрываться фальшивыми идеалами, чтобы сделать хорошо себе и другим. Запомни, я всегда права. – подмигнула женщина. – Тогда я пошла к себе, кстати, я живу на два этажа выше тебя. Завтра встретимся и решим, как быть. Приятного аппетита.

Янь махнула руками на прощание и выскочила за дверь. Следом за ней полетел нож, который воткнулся прямо туда, где только что была голова женщины.

– Чудовище. – только и смог сказать Ван Ин, уныло глядя в тарелку. Аппетит пропал напрочь.

Все притворяешься, что живешь,

Что пишут письма тебе, что помнят.

А ты как лунная тень плывешь

В полночных заводях темных комнат.

(Надежда Первухина «От ведьмы слышу»)

Столп огня поднимался в небеса, а он стоял и беспомощно смотрел, как сгорает его жизнь. Сжимая израненные руки в кулаки, он не обращал внимания, как кровь стекала по запястьям и с шипением исчезала в раскаленной земле. Все кончено, он ничего не смог сделать. Все пропало, исчезло. Он сделал шаг вперед, намереваясь сгореть в огне, лицо уже обдало жаром. Еще два шага, и он забудет все неприятности, еще немного и все закончится…

Ван Ин с трудом разлепил веки, ночные кошмары не оставляли его, преследуя каждую ночь. Он выключил будильник и провел рукой по лицу, слезы размазались по щекам, смешиваясь с потом, дыхание было прерывистым и частым. Усилием воли заставив себя подняться, он отправился собираться на работу. Надо продолжать существовать, раз умереть не получилось.

Надев свой рабочий комбинезон, он вышел во двор. Первые солнечные лучи уже пробились к земле, теперь играя и забавляясь с зелеными травинками, на улице было свежо, прозрачный воздух, как глоток прохладной воды, охладил голову Ван Ин. Он прищурился, перехватил метлу поудобнее и начал свой рабочий день.

Монотонная работа помогала сосредоточиться и привести мысли в порядок – как раз именно то, что нужно искалеченной душе парня.

Его лечащий врач, после того, как Ина собрали по кусочкам и зашили, как плюшевого мишку, диагностировал у него ПТСР (посттравматическое стрессовое расстройство) и посоветовал заняться однотипной размеренной деятельностью, которая помогла бы не думать ни о чем, а сосредоточиться лишь на монотонном повторении одного и того же действия.

Почти заканчивая подметать свой участок, он заметил краем глаза высокую стройную фигуру, приближавшуюся к нему. Фигура подпрыгивала и размахивала руками, Ван Ин сделал вид, что не видит ничего, кроме метлы и асфальта.

– Ин-гэ, ну ты чего? Я же зову тебя. – пожурила его Сяо Янь.

Парень упорно продолжал подметать, пытаясь не обращать внимания на демона в человеческом обличии. Меж тем, осознав, что на неё не смотрят и не собираются разговаривать, демоница Сяо уперла руки в бока и преградила дорогу Ван Ину, но дворник с хладнокровием киллера обогнул её и продолжил свое занятие, тогда Сяо Янь наступила на метлу и уже мысленно праздновала победу, когда парень с силой дернул свой инструмент вверх. Сяо Янь, не ожидавшая такого коварства, всплеснула руками и приготовилась поцеловать затылком асфальт, как сильные мускулистые руки подхватили её за талию и прижали к твердому, словно каменному, торсу. Их глаза оказались непозволительно близко, а чужое дыхание, коснувшееся губ, можно было попробовать на вкус.