— Мария, — голос Уильямса стал тише. Потянув девушку на себя, он заставил ее поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Он многое повидал в жизни. Но столько страха, сколько собралось в этих несчастных глазах, Сэм лицезрел впервые.

“Не может быть”, — не верил своей догадке мужчина.

— Ты когда-нибудь ублажала мужчину ртом? — на полном серьезе спросил Сэм. Он не пытался ее унизить или опозорить.

Маша молчала. Скупая слеза покатилась по румяной щеке. Ей и отвечать не надо. Ее эмоции и состояние выдавали все.

— Ты же понимаешь, что должна будешь это делать? — опять без капли сарказма спросил Сэм. Он разговаривал с ней как верхний с сабом. Тема врагов отошла на второй план. Нет, он не забывал, кто она. Но заставлять делать ее то, о чем она не знает, — нонсенс.

— Д-да, Хозяин, — шмыгнула носом Мария.

— Будем учиться, — спокойно сказал Сэм, перемещая ее руку с шеи к подбородку. Нужно было успокоить Марию. Взяв ее за подбородок, он начал водить пальцем по скуле.

— Д-да, — громко вздохнула девушка. Она не дергала головой. Не пыталась уклониться от Уильямса. Смотрела в его глаза и, словно кобра под руководством опытного заклинателя змей, успокаивалась. От его незначительных прикосновений Маша поплыла. Предательски сжала бедра, ведь между ног стало очень горячо и пусто.

— Ты ничего не ела, — констатировал факт Уильямс.

— Нет. Извините, Хозяин. Исправлюсь.

Сэму понравился ее ответ. Девочка быстро училась. На секунду он подумал, что из нее выйдет хорошая сабочка.

“Но не твоя”, — с досадой вспомнил все обстоятельства Уильямс.

Отдав приказ немедленно поесть и еще раз нанести заживляющую мазь на ягодицы, Сэм смотрел на закрытую дверь своего кабинета и думал. Думал, что же делать с ней эти три месяца. Что ему делать три месяца?

Маша не совсем отдавала себе отчет. Вместо слез и истерики девушка вприпрыжку отправилась на кухню, не забыв отнести вещи к себе в комнату. Она улыбалась как дура и с охотой приговорила целую тарелку супа. Даже кусочек хлеба с маслом съела.

“Все в порядке”, — не переставала она себе повторять. Возможно, все не так плохо? Может, Уильямс не такой уж и злой доминант? Скорее милый.

— Милый доминант, — засмеялась громко Мария. Таких не бывает.

Тогда что произошло в кабинете? Он мог поставить ее на колени и без какого-либо сочувствия отыметь в рот. Вспомнив свое состояние, Маша все же перестала улыбаться. Было страшно.

Но он этого не сделал. Успокоил и сказал идти поесть.

“Он сказал, что будет учить”, — скривилась Мария. С одной стороны, она, как глупая и наивная, верила в добро и то, что у каждого есть хоть что-то светлое в душе. С другой стороны, когда смотрела на Сэма, у нее зарождалось сомнение. Огромное сомнение.

Боялась ли она близости? Немного. Глупо врать самой себе. Хотя намного больше пугала неизвестность. В стандартных отношения все просто, а вот в Теме, куда ни плюнь, везде темный для Марии лес. Еще и этот позор в кабинете. В свои двадцать четыре года Маша ни разу не опускалась на колени. Хотя и парней у девушки было всего-ничего – один.

С Джеком они учились в одной школе. Парень ходил за ней хвостиком со старших классов. Мария лишь сдержанно улыбалась и кокетничала с парнем. Думала, что обычная влюбленность. Когда она поступила в университет, Джек не отстал. Дарил цветы, дорогие подарки. Как истинный джентльмен, водил в кино и рестораны. Самое интересное, Джек не спешил с интимными делами. Целовались они редко, под юбку он к ней не лез. Даже когда они все же переспали, парень оставался таким же холодным. Его не интересовали эксперименты, он не просил у Марии то самое “возьми его в рот, любимая”. Выключенный свет, одеяло, минимум ласк и миссионерская поза. Несмотря на всю скуку в интимной жизни, провстречались они два года. Однажды Джек не явился на очередное свидание, на что Мария просто повела плечами. После этого они не виделись, не созванивались. Их отношения закончились так же тихо, как и начались.