Поймите меня правильно: Сигги был членом нашей семьи, и мы искренне любили его. Несмотря на его анархическую сущность, я все же научил его выполнять несколько простых команд. Тем не менее потребовалось несколько баталий, прежде чем он с неохотой признал мое главенство. Самое большое противостояние случилось, когда я уезжал в Майами на трехдневную конференцию. Я вернулся и обнаружил, что, пока меня не было дома, Сигги возомнил себя боссом. До вечера я не понимал, как близко к сердцу он принял повышение в должности.
В одиннадцать часов я приказал Сигги отправляться спать на место, которое представляло собой огороженное пространство в гостиной. Шесть лет подряд в конце дня я отдавал ему этот приказ, и шесть лет пес подчинялся. Однако на этот раз он не сдвинулся с места. Он засел в ванной, удобно устроившись на покрытой мехом крышке унитаза. Это было его любимое место, где можно было греться у электрической батареи. Однажды ему пришлось усвоить жестокий урок: важно, чтобы крышка была закрытой, когда он вздумает запрыгнуть на унитаз. Я никогда не забуду тот день, когда он с грохотом ворвался в дом с холода и пронесся по дому, а потом чуть не утонул, но я успел его выловить.
Дети с сильной волей редко принимают лидерство взрослых безоговорочно. Сначала его нужно проверить и выяснить, заслуживает ли оно уважения.
В тот вечер я приказал Зигмунду оставить теплое насиженное местечко и отправляться спать. Но пес прижал уши и медленно повернул голову в мою сторону. Он еще крепче вцепился лапой в крышку, потом сгорбился, обнажил клыки и издал свой самый грозный рык, который означал: «Проваливай!»
Я видел такое вызывающее поведение раньше и понимал, что меня ждет. Единственным способом призвать Сигги к послушанию была угроза порки. Ничто другое не помогало. Я подошел к встроенному шкафу и достал небольшой ремень, чтобы «вразумить» старину Сигги. Жена рассказала мне, что, как только я вышел из ванной, Сигги соскочил со своего пьедестала и заглянул в холл, чтобы выяснить, что я делаю. Потом он спрятался за ее ногами и зарычал.
Вернувшись с ремнем в руках, я еще раз приказал злому псу отправляться спать. Но тот упирался, и я отвесил ему сильный шлепок по заду. Сигги попробовал схватить зубами ремень. Я снова хлестнул его, и он попытался укусить уже меня. Что было потом, невозможно описать. Я и маленькая собака сошлись в самой жестокой схватке, когда-либо происходившей между человеком и зверем. Я отгонял его то от одной, то от другой стены. Мы оба царапались, выпускали когти и рычали. Мне до сих пор неловко вспоминать эту сцену. Я оттеснял его в сторону гостиной. Финальным отчаянным маневром Сигги запрыгнул на диван и забился в угол, чтобы устрашающе порычать оттуда. В конце концов я загнал его на место, но только потому, что был тяжелее пса почти в семнадцать раз!
На следующий вечер я ждал новой осадной битвы перед отходом Сигги ко сну. Однако, к моему удивлению, он выполнил команду с первого раза, засеменив в гостиную в полном послушании. Больше между Сигги и мной никогда не возникало «смертельного» противостояния.
Теперь мне понятно, что говорил Сигги на собачьем языке в тот первый вечер: «Не думаю, что ты достаточно крут, чтобы заставить меня подчиняться». Возможно, вам покажется, что я сильно очеловечиваю поведение собаки. Но ветеринары подтвердят, что некоторые породы, в особенности таксы и овчарки, не принимают лидерства хозяев до тех пор, пока статус человека-хозяина не пройдет проверку огнем и мечом. Я понял это в решительной схватке с Сигги, и мы оставались хорошими друзьями до конца его жизни.