— О том, что через пару дней снова наконец-то начнется учеба, — я пыталась звучать как можно правдоподобнее, придумывая ложь на ходу, на что подруга цокнула, закатив глаза.

— Ты в своём репертуаре. Вечная учеба на уме. Расслабься. — Мила встряхнула меня за плечи. — Ты даже со своими предками отказалась ехать в отпуск, предпочитая чахнуть над учебниками, — она откинулась на кресло, обмахивая себя какой-то газетой, чтобы вызвать хоть какое-то подобие ветерка.

— Я не поехала с ними не потому что предпочла учёбу золотистым пляжам, а потому что у родителей была годовщина свадьбы, и им хотелось побыть вдвоём. Это был для них второй медовый месяц, причем удачный. Потому что первый, моя мама провалялась с токсикозом, будучи уже беременной мной.

— А я бы всё равно поехала. И вообще старалась проводить как можно больше времени с родителями. — Её веселый настрой тотчас же испарился и чуть тише она добавила, — если бы они у меня были.

О родителях Милы было известно только то, что они отказались от неё в роддоме сразу после рождения. Она выросла в детском доме среди таких же отказников и детей, чьих родителей лишил жизни несчастный случай, вроде автокатастрофы. И конечно же, как и все дети, Мила надеялась, что вот-вот распахнуться двери, в комнату войдет красивая женщина с доброй улыбкой и искрящимися глазами. Она протянет к ней свои руки и скажет: «Я твоя мама. Поехали домой». Но годы шли, а этого не происходило. Даже будучи уже подростком она не отчаивалась. Надеялась, что и за ней кто-нибудь приедет, что какая-нибудь семья захочет её удочерить. И у неё обязательно будут семейные ужины, душевные разговоры и самые сладкие мамины поцелуи перед сном. Она очень хотела семью. И каждый раз, видя, как из детдома семейная пара забирает ребенка, она искренне радовалась за него, а потом шла в комнату и кричала в подушку от досады, что она была не на его месте.

При знакомстве в университете, мы сразу с ней нашли общий язык, что вскоре переросло в дружбу. Мила стала частым гостем у нас дома, так как нам приходилось чуть ли каждую неделю делать совместные проекты. Родителям она понравилась. И когда они первый раз пригласили её остаться с нами на ужин, подруга расплакалась и поддавшись эмоциям обняла родителей. Конечно уже на тот момент они знали о её семейном положении, поэтому ничуть не были удивлены такой реакции. Так Мила стала практически членом нашей небольшой семьи. Конечно мои родители не могли заменить ей настоящих, и она это прекрасно понимала.

Мила достала из сумки небольшое зеркальце, чтобы вытереть тушь, что успела немного размазаться то ли из-за жары, то ли из-за слезы, что она пыталась подавить.

— Между прочим, он опять на тебя смотрит, — подруга чуть откинула зеркальце, делая вид, что заправляет прядь своих светлых коротких волос за ухо, рассматривая в нем кого-то. И через мгновенье со звонким хлопком закрыла его и убрала в сумку. — Ты вообще думала дать ему шанс?

— Не начинай. Мы друзья, — я отвернулась к окну, показывая, что не желаю дальше продолжать этот разговор.

— Я тебе удивляюсь. Извини, подруга, но ты явно слепая, раз не видишь, как на тебя смотрит Аран. Парень просто душка. Вечно таскается за тобой как собачонка.

Я уже собиралась ответить подруге, как автобус резко остановился и все резко повскакивали со своих мест, в желании побыстрее выбраться из душного транспорта.

— Присмотрись к нему, — бросила мне Мила напоследок и направилась за ребятами.

Я любила солнце. Любила ощущать его объятия, нежные прикосновения к своей коже и чувствовать, как каждый лучик проникает под кожу и заряжает тебя. Но похоже это была односторонняя любовь, потому что загар никак не хотел ко мне приставать, и кожа всегда оставалось бледной, даже, если я целый день проведу под палящим солнцем. Это связано с недостатком выработки меланина в организме. Я давно смерилась с этим и с тем, что подруга в шутку, из-за оттенка кожи, называла меня вампиром.