Странный холод коснулся ее левой щеки так, что она склонила голову немного в сторону. Казалось, что окно было разбито, и ворвался холодный воздух. Но это был не просто мороз, а какое-то именно иное дыхание Кащеево, как только он ее не заморозил совсем, даже не понятно.

И если бы Макс не сел напротив и не уставился на нее, она бы как-то это пропустила, постаралась как можно скорее забыть. Но он начал рычать, уставившись куда-то выше ее головы, за кресло, именно за ее спиной, как ей казалось, и стоял кто-то незримый. Лиза не могла его видеть, но чувствовала кожей, и бабочки разлетелись по всему ее телу, совсем как тогда, когда он распахнул дверь и вошел в приёмную. Вся жизнь прошла, а словно это было вчера, и повторялось снова и снова. Потом она узнала. что называется это сладострастной истомой, от одних только слов дрожь бежала по коже.

Тимоти вообще зашипел, так он когда-то шипел на пылесос, когда только появился в доме. То ли подыграть Максу решил, то ли тоже почувствовал что-то странное. Коты вообще-то чувствительнее собак, они вообще не от мира сего, разве не убеждалась в этом Лиза сто раз за всю свою не такую короткую жизнь?.

– Да прекратите вы, – вырвалось у нее, и тут она вспомнила и жест этот и голос, звучавший совсем недавно на улице, перед ее домом. Голос, который она до конца своих дней не забудет и вспомнит в любой другой жизни.

Не может быть, случайность. Почему он сейчас молчит, как же ей хотелось снова услышать этот голос. От страстного желания даже сердце замерзло и могло совсем остановиться. И чтобы хоть немного прийти в себя, Лиза стала декламировать стихи, врубив запись. Она даже не понимала в тот момент, старые ли это стихи, или те, которые сочинялись на ходу, потому и врубила диктофон на всякий случай, даже не задумываясь о том.

№№№№№№№

Эльдар все это видел и чувствовал. И былые чувства в тот же момент к нему вернулись, словно и не было всех этих зим и лет без Лизы. Он боялся, что взрослая Лиза не будет так для него головокружительно привлекательна. Тем более себя он считал молодым. А она теперь уже была старше, чем он, когда покинул мир. Но как подполковник мог убедиться, возраст в данном случае, если была страсть и любовь, вообще никакой роли не играет. Он любил ее, он хотел ее точно так же, как тогда, в молодости, когда все было разрешено, и потом, когда их любовь стала запретным плодом, который, как известно еще более сладок, он любил и хотел ее еще больше. Только так и не решился, не жене изменить, нет, это дело десятое, а именно ей причинить боль, страшную боль. Разве не понимал он, что если даже все снова случится, потом будет еще хуже.

Но ведь теперь это невозможно, этого просто не может быть. Даже если он выскочит из кожи, которой у него давно не было и тогда он не сможет даже поцеловать ее. Он не успел позабыть, как совсем недавно сквозь него проходили девицы, так и она просто обнимет воздух и не почувствует его губ. Вот сейчас, когда он прикасался, она чувствовала только жуткий холод. Это все, что ей осталось чувствовать, когда он рядом. Да и не поверит она ни во что такое, как в это можно поверить?