Жуя от безысходности противную на вкус субстанцию, я понимала, что месяц будет долгим.

***

Лео

Сердце так сильно стучит в груди, что кажется, буквально разрывает себе путь на волю. Тру глаза всё сильнее до белых мушек перед глазами, пытаясь прогнать назойливые образы, а точнее воспоминания, что стали моим кошмаром.

Каждую гребанную ночь уже больше года мне снится одно и тоже: как отец умирает у меня на глазах. Не могу его спасти. Даже пошевелиться не в силах. И скуля от своей собственной беспомощности, наблюдаю за его мучительной смертью. Зверь безжалостен. Он не собирался изначально заканчивать их встречу мирно. Поэтому теперь, каждый полустон-полувой, что издает мой отец, он смакует с пребольшим удовольствием. Наслаждается каждой сломанной костью и вырванным органом.

Сон-воспоминание имеет все оттенки красного цвета и сопровождается рёвом отца, в котором сплошная боль и отчаяние. Я просыпаюсь в холодном поту каждую ночь. Стоит ненадолго уснуть, дать своему организму отдохнуть, и всё начинается по новой. Спать по четыре-пять часов в сутки вошло в вынужденную привычку.

Дверь тихонько скрипнула, приоткрываясь в темноте.

— Дорогой? — мама неуверенно заглянула в мою комнату и удостоверившись, что я уже не сплю, присела на край кровати. — Ты снова кричал во сне, — её взгляд, кричащий о заботе и беспокойстве за единственного ребенка, был заметен даже полумраке.

— Извини, я снова разбудил тебя.

— Это ничего, — она печально улыбнулась, погладив меня по щеке.

С недавних пор мама часто стала будить меня посреди ночи, когда самому не получалось проснуться от собственного кошмара, и мой крик разносился по всему дому.

Со смертью отца было нелегко справиться. Удар принял на себя клан. Он потерял достойного вожака и защитника. Но хуже всех пришлось маме – его истинной паре. Она стала безликой тенью самой себя. Некогда веселая и жизнерадостная женщина, которая заражала всех своим оптимизмом и очаровывала улыбкой, теперь скиталась по коридорам, словно призрак. Она словно потеряла смысл жизни и вкус к ней. Это сказалось не только на душевном состоянии, но и на внешности: пепельно-белые волосы теперь выглядели как седые, а ярко-голубые глаза теперь носили серый цвет. В нашем доме больше не пахло её пирогами, которые она готовила каждый день.

— Тебе нужно отсюда уехать, сынок, — произнесла тихонько мама.

— Нет, — я отрицательно мотнул головой. — Я не брошу тебя и клан.

— А я и не говорю о том, чтобы уехать на совсем. Просто… расценивай это как отпуск. Майк за всем присмотрит за время твоего отсутствия.

Я снова отрицательно замотал головой, отвергая полностью её предложение. Но идея была заманчива. Очень. Я уже думал о том, чтобы сменить обстановку и поменять родные стены на что-то инородное. Забыть хотя бы на время о проблемах, обязанностях и ответственности, что внезапно свалились на мои плечи. Хоть отец и готовил к этому меня всю жизнь. Но мой отъезд, даже на время, казался эгоистичным поступком.

И дело не в том, что я не доверял Майку или думал, что он не справится. Брат также прилагает равные со мной усилия для поддержания порядка в общине и его благополучии. Но отец за всю своё существование ни разу не позволил себе отдохнуть от клана. Ведь он и был его жизнью, его бременем.

Разве я имел право поступить так халатно и отказаться на время от всего?

— Ты был очень близок с отцом. Но пора отпустить… — сказала мама слегка дрожащим голосом, ведь понимала, что сама пока этого сделать не в силах. — Или, как сейчас говорят, перезагрузиться, — она медленно встала и, подойдя уже к двери, еле слышно прошептала, прежде чем выйти. — Подумай над моим предложением.