А хуже всего то, что выхода у меня нет: боль усиливается, и сама я вряд ли в состоянии позаботиться о себе.

Пока борюсь с противоречивыми мыслями, прямо передо мной бесшумно притормаживает чёрный, как сама ночь, автомобиль. Дверь открывается, и незнакомец любезно предлагает присесть.

– Сама сможешь? – интересуется обеспокоенно.

– Надеюсь, да, – не горю желанием, чтобы чужой человек ко мне прикасался.

И как я только что позволяла Князеву делать это? Хотя это же Денис, ему всё можно.

Оказавшись на заднем сиденье машины незнакомца, жадно вдыхаю запах мятного ароматизатора. От боли кружится голова, и мята помогает немного прийти в себя.

Дорога до травмпункта оказывается короткой и тихой. Парень молчит, да и я не испытываю желания вести непринуждённую беседу.

Мы въезжаем на территорию больницы, и незнакомец помогает мне выбраться из машины и пройти в приёмный покой. Оказавшись в хорошо освещённом помещении, чувствую непреодолимое желание узнать, как выглядит мой спаситель, поэтому принимаюсь жадно его разглядывать.

Светловолосый парень с голубыми глазами действительно одного роста со мной, конечно, при условии, что я на каблуках. Он очень широк в плечах – этакий небольшой шкафчик. На вид ему лет двадцать пять, не больше.

А ещё парень выглядит очень хмурым, но всякий раз, как смотрит на меня, натягивает на губы добродушную улыбку. Такую приторную и слишком правильную. Точно не в моём вкусе.

О, нет, о чём я вообще думаю?

Совсем мозги отключились из-за боли.

Пока продолжаю бесцеремонно глазеть на своего спасителя, приходит дежурный врач. Мужчина лет под шестьдесят, с белоснежной сединой на голове, в довольно широком халате. Он торопливо осматривает меня, накладывает тугую повязку и рекомендует пару дней не ходить.

Час от часу не легче, ну и как мне функционировать? Домой хоть бы добраться теперь без приключений. Одно радует – травма несерьёзная, а значит, вальс для выпускного вечера не накроется медным тазом.

– Извините, – обращаюсь к парню, так любезно оказавшему мне помощь, – не могли бы вы дать мне телефон, позвонить?

– Да, конечно, – он извлекает из кармана брюк смартфон и протягивает его мне.

Набираю номер Иришки, вкратце обрисовываю ситуацию и прошу забрать мою сумку.

– Ну, ты, Рыжик, бахаешь! – выдыхает подруга в трубку. – Ты номер тачки хоть запомнила?

– Н-нет, – кошусь в сторону спасителя. Надеюсь, он не слышит возмущения этой паникёрши? Вечно она со своими нотациями.

– Тут это, новости не очень, – в разговор Алька вклинивается. Замолкает. Вот любит она так делать.

– Короче, Дениска твой походу с Веткой нашей встречается, – трубку выхватывает Иришка, – у них типа свободные отношения.

Девчонки начинают спорить, перекрикивая друг друга и превышающую допустимые децибелы музыку. А я обречённо опускаю трубку, на автомате нажимая отбой. Может, они что-то перепутали? Ну не мог же Денис, который только меня обнимал и целовал, пойти и переключиться на другую. Или мог?

– А можно ещё один звонок? – спрашиваю робко. Нервы на пределе, да и голос вот-вот готов сорваться.

– Конечно, – кивает незнакомец, – звони, сколько угодно.

Набираю номер мамы, но вместо долгожданного «алло» слышу только длинные унылые гудки. Неужели уже все спят?

Можно было бы позвонить брату, но у него временно отец смартфон отобрал. Егор умудрился окна в кабинете математики чёрной краской закрасить. Для чего это сделал, так и не признался, сказал только, что бить окна – вчерашний день. А вот краска, да ещё и чёрная, да ещё и в кабинете престарелой учительницы, которой по его словам пора на покой, самое то. Зато теперь любимого гаджета ему до конца мая не видать.