«И это еще далеко не все».

– Но мы должны и дальше относиться к нему как к причине несчастливого замужества и периодических приступов тоски твоей сестры, – напомнила Марлена.

– Об этом я никогда не забуду. А зачем он сюда явился?

– По совершенно другой причине: потом расскажу. А теперь вот что: зачем мистер Траут выдал тебе так много экземпляров моей брошюры? Я сама едва в обморок не рухнула, когда увидела, какую кипу ты несешь.

– Не знаю. Все это принесла горничная мистера Траута без всяких объяснений.

– Думаю, это для того, чтобы как можно больше читателей о ней узнали: вырастут продажи.

Евгения нахмурилась.

– А это не значит, что книга плохо продается?

– Она появилась в магазинах всего неделю назад! – возразила Марлена. – Пока рано делать выводы. Мистер Траут говорил, что мой скандальный листок весьма популярен, а потому все, кто его читает, захотят приобрести и брошюру.

Евгения улыбнулась и села.

– Ты права. Не знаю, почему я так разволновалась.

– Это вполне естественно. Давай немного подождем, а если уж не начнут покупать, тогда и станем беспокоиться.

– Конечно. А теперь скажи, зачем приходил герцог Ратберн, если не с целью арестовать нас? – Она вдруг замолчала, и глаза ее испуганно округлились. – Ты же не думаешь, что он узнал о мистере Брамуэле?

– Нет-нет! – поспешила возразить Марлена. – Ты сама себя накручиваешь! Еще немного – и опять свалишься в обморок. Герцог не робкий юноша: если бы что-то узнал, то не ушел бы, не прояснив ситуацию. Да и откуда он мог что-то узнать?

– Ну, до него могли дойти слухи, что это мистер Брамуэл распустил сплетни в «Уайтсе».

– Вряд ли, – подумав, сказала Марлена. – Мистер Брамуэл скорее всего не возвращался в «Уайтс». Портингтон не оплачивал его счета два года, так что, вероятнее всего, его туда просто не пустят до тех пор, пока не рассчитается с долгами.

– Если рассчитается, – буркнула Евгения.

Марлена согласилась с подругой: такая перспектива не представляется вероятной, учитывая, сколько денег муж Вероники тратит на свои окаменелости и прочие экстравагантные покупки.

– Ты же не думаешь, что мистер Брамуэл ему скажет? – совершенно спокойно уточнила Евгения.

– Нет, разумеется: он же тем самым обвинит сам себя, да и не захочет, чтобы мы попали в беду.

– Никогда! Он очень интеллигентный и заботливый джентльмен, и всегда так добр ко мне! – Глаза Евгении стали мечтательными, а на губах появилась грустная улыбка, но почти сразу исчезла. – Он хотел бы иногда навещать меня, но Вероника не разрешает.

Вот уже несколько месяцев Евгения заговаривала об этом, но Марлена знала, что ее кузина никогда не согласится.

– Она просто заботится о тебе – как умеет, – поскольку уже давно не только твоя сестра, но и мать.

– Как бы я хотела, чтобы она оставалась лишь сестрой.

Марлена могла бы сказать подруге, что у нее тоже есть тайные желания. Ей очень хотелось бы иметь сестру, о которой она могла бы заботиться, а еще – чтобы дядя Фергус и тетя Имоджин не уехали вместе с сыновьями в Америку, оставив ее с мистером Олингуортом. И чтобы мистер Олингуорт внезапно не отправил ее в Лондон к кузине, которую она никогда не видела.

Чтобы не смущать подругу, она, конечно же, молчала. Ее всю жизнь бросали, от нее отказывались, но она справилась: научилась выживать, приспосабливаться к любой обстановке независимо от того, кто ее опекал.

Мысли Марлены прервала Евгения, поднявшись с дивана и в раздумье заметив:

– Не могу поверить, что здесь действительно был герцог. Если ему ничего про нас не известно, то зачем он явился?

Марлена сложила руки на коленях.

– Хоть и непросто свыкнуться с этой мыслью, но придется. Он мой новый опекун.