— Не стоила нам приезжать сюда, — жалобно сказала Женевьева.

Джульетта смолкла.

Она уже давно сама пришла к этому решению, как будто это было единственным решением для этой задачи. В логике ее двоюродной сестры не было ни одной ошибки. В другой ситуации это бы успокоило ее, но сейчас интеллект Женевьевы вызывали неприятные позывы в ее желудке.

Джульетта действительно поторопилась уехать. Ей казалось, что не соберись она сейчас, на следующее утро она уже будет готова выдумывать оправдания для своего жениха. Выдумывала ли подобные оправдания ее мать? Когда ей впервые пришло в голову, что что-то не так?

Джульетта поежилась.

Она напомнила себе, что здесь, верно, просто прохладно. Но она никогда не дрожала от холода. Она заметила отсутствие у себя этой реакции, общей для всех людей, еще в детстве.

Не было ничего удивительного или зловещего в ее дрожи этой прохладной Кумберлендской ночью. Кроме того, что разговор снаружи еще продолжался.

Она пыталась вслушиваться в доносившиеся до нее звуки.

Что-то в духе «выходите из кареты», и что-то похожее на «не делай глупостей».

Джульетте и не думала, что экипаж могли остановить бандиты. Да, они действительно наводнили ночные дороги, но это не значит, что под ними была каждая дорога, и тем более, что они рискнули бы напасть на их экипаж. Если бы это была математическая задачка, то при подсчете вероятности налета на их карету вышел бы ноль.

Может, Тимоти был шутником у себя на деревне, и человек, с которым тот говорил, не мог дождаться, пока очередной из его носовых платков магическим образом исчезнет.

Однако Джульетте подобная развязка показалась весьма слабой, и несмотря на все ее усилия ее разум вернулся к мыслям о разбойниках. Несомненно, такой упадок ее ментальных сил заставил бы даже самую любезную гувернантку или учительницу закатить глаза.

Наверное, что-то еще происходило.

Что-то ужасное.

Сперва карета закачалась. Она грузно просела по правому борту перед тем, как дверь хлопнула. Затем ее колеса вдруг покатились назад, туда, откуда они приехали. Джульетта подскочила к двери, но в ту же секунду экипаж накренился вперед и поехал обратно, как будто приняв себя за только что выстрелившую пушку или многолетние исследование, оплачиваемое из государственной казны.

Женевьева закричала, и Джульетта последовала ее примеру. Лошади же просто заржали, но Джульетта была уверена, что, имей бы они человеческие голосовые связки, они бы тоже кричали.

— Так и должно быть? –спросила Джульетта, пока экипаж продолжал в дикой качке скакать по лужам, камням и прочим опасностям.

— Нет!

Женевьева потянулась к своему ридикюлю, и оборочки с бантиками ее платьями снова полетели вверх, как будто ее платье собиралось взлететь. Самой Джульетте показалось ненужным думать о своем внешнем виде, хотя ее прическа наверняка были в ужасном состоянии, ее локоны выпрямились так, что даже горничная с многолетним опытом обращения с горячими щипцами пришла бы в замешательство.

Ее двоюродная сестра, напротив, была сосредоточена, пытаясь открыть ее ридикюль, застежка которого никак не хотела поддаваться, чему нисколько не помогало то обстоятельство, что в этот момент карета скакала по пересеченной местности.

Вокруг кричали голоса. По обеим сторонам кареты был слышен конский галоп. Что это за лошади, и почему они бегут за каретой?

Джульетта не доводилось слышать, чтобы жители Кумберленда были такими сорвиголовами. Они всегда казались ей как будто излучающими спокойствие; они представлялись ей людьми, свежими утрами бродящими по округе и восклицающими о ее красоте, забывая порой про крутые склоны, потоки дождя и скользкие перепутья.