— Ой, а почему Торэт так на тебя смотрит? — испуганно выдохнула рядом со мной знакомая уже первокурсница.

— У него на иномирян аллергия, — с грустью пояснила я. — Тяжелое заболевание, лечению практически не поддается. Еще мы, по его мнению, пыль плохо протираем, без рвения и должного энтузиазма. А у его высокородия к чистоте особо трепетное отношение.

— Да? — заинтересованно протянула соседка. Нравится она мне все-таки, надо будет потом поближе пообщаться.

И вот вроде бы тихо мы говорили, шепотом, но эйр, похоже, услышал. Свел брови, сжал пальцы в кулаки...

В общем, неизвестно, что случилось бы дальше, но тут внезапно ожили большие круглые часы, висевшие над входом в храм Судьбы. Пробили один раз, гулко, мощно, словно подавали команду кому-то невидимому, и в тот же миг храм вспыхнул, объятый причудливым, ослепительно ярким пламенем. Огонь почти мгновенно перебрался на крышу здания, и та запылала, рассыпая в разные стороны радужные искры. Потом пламя стихло, открывая взглядам белоснежный, как и прежде, храм, а искры — вернее, даже не искры, а крохотные прозрачные шарики с разноцветными молниями внутри — понеслись в нашу сторону.

— Руки, — напомнил неусыпно бдевший за нами куратор, и мы с готовностью выставили ладони вперед.

Все неурядицы и проблемы, связанные с эльфом, оказались забыты — и, в первую очередь, сам Берриан Торэт. Как-то стало вдруг безразлично, вернулся он к своим ушастым приятельницам или все так же стоит и пялится на нас с постамента. Сейчас меня занимало только одно: искра... моя искра... Какая она?

Магистр Канаги не раз повторял, что беспокоиться не о чем. Мы маги, это уже проверено, а искр судьбы всегда ровно столько, сколько адептов участвует в выборе — так что, по факультетам распределят всех. И, тем не менее, было немного страшно.

Первые искры-молнии уже опускались в протянутые навстречу руки, впитывались под кожу, и мантии на плечах «новобранцев» тут же менялись, окрашиваясь в разные цвета. Бежевый — у бытовиков, синий — у артефакторов, у алхимиков — коричневый, и неизменно белый — у эльфов.

— Зеленый, — счастливо взвизгнула соседка первокурсница, невероятно довольная своим изумрудным плащом.

Сашка тоже получила зеленую искру целителя. Полин — светло-голубую провидца. Тут все получилось, как и предсказывал куратор. А вот Сэм удивил: ему совершенно неожиданно, даже для нашего мэтра, досталась красная искра боевика. И когда плащ друга окрасился багрянцем, Канаги, удивленно и уважительно покачал головой.

Со всех сторон неслись радостные крики — факультеты приветствовали теперь своих новичков.

Уже больше половины первокурсников определились с выбором, включая моих друзей. И только я все стояла и стояла с протянутой рукой, как нищенка на паперти, честное слово. Даже обидно как-то стало. Где там моя искра? Куда пропала?

И когда настроение совсем испортилось, прямо передо мной в воздухе неожиданно возникла... Нет, не долгожданная сфера, а знакомая фигурка, лихорадочно бьющая прозрачными крыльями.

Стрекозел!

В первый момент я решила, что у меня галлюцинации — попыталась проморгаться, даже глаза потерла свободной рукой. Не помогло.

Мелкий, которого, похоже, кроме меня никто не видел, лихо затормозил на повороте, жизнерадостно оскалился, демонстрируя тонкие, острые зубы, и ткнул куда-то в бок когтистым пальцем. Я скосила глаза и заметила странный шар — абсолютно черный с серебряной молнией внутри. Среди своих радужных собратьев он явно выделялся и был единственный такого цвета.

Шар стремительно приближался, явно метя в меня, я недоуменно на него смотрела, и только стрекозел не растерялся — метнулся к подлетевшей искре и со всей дури пнул ее ногой, придавая ускорение. Сфера завертелась на месте, сердито загудела, а потом... Нет, не опустилась на руку, хотя я старательно тянула ее вперед, а с размаху ударила прямо в лоб, заставив пошатнуться.