О да, отец Влада широко известен в узких кругах. Вот только наш новый «преподаватель» явно не учел, что судить его будут по делам родителя, на мгновение даже растерялся. Но уже через секунду возвращает себе беспристрастный вид и продолжает говорить:

— Если вам покажется, что вам не нужны знания по данной дисциплине, то можете ее не посещать. Я не ставлю минусы и энки. Однако каждого, кто не отметился на моем предмете хотя бы глупыми вопросами ожидает повышенный спрос на экзамене.

О, отлично! Вызубрю его предмет, а вот ходить не буду.

— В течение семестра мы с вами будем изучать становление и сущность концепции… — Влад, точнее, Владислав Александрович продолжает говорить, но я уже не вникаю. Не хочется.

Взглядом утыкаюсь в телефон, бессмысленно скролю ленту новостей, даже не вникая в текст.

— Ты чего? – шепотом спрашивает Шервуд. Вот он, как никто другой, знает, насколько я люблю ботанить. Чтобы я пропустила без уважительной причины хоть одну лекцию или семинар? Да не было такого никогда. Даже с температурой ходила, чем вызвала негодование у всей группы, заболевшей на следующий день.

— Ничего, — я пожимаю плечами, даже не поднимая взгляд.

Все происходящее со вчерашнего вечера кажется мне идиотским сном. Настолько идиотским, что кому расскажешь – не поверит, что так бывает на самом деле. Я бы и сама не поверила. Буквально позавчера я знакомлюсь с классным мужчиной, с которым почти готова зайти дальше платонических отношений, на следующий день я выясняю, что это лучший друг брата, в которого я была влюблена в своем раннем детстве, а еще позже – что этот же мужчина мой преподаватель! Да что там Шекспир, даже Владимир Сорокин бы не отважился на такой постмодернизм и идиократию.

Звучит звонок, и я вскакиваю, мечтая поскорее выйти из и без того тесной для нас двоих аудитории. Но вместо долгожданной свободы буквально кожей чувствую колкую фразу:

— А вас, Якунина, я попрошу остаться.

Ну кто бы сомневался! Хотя что это я – сомневалась. Все надеялась, что во Владе взыграет благоразумие, и он, как и я, попытается избегать любых неоправданных встреч. Может, даже экзамен автоматом вручит.

— Вы хотели что-то обсудить, Владислав Александрович? – с подчеркнутой вежливостью спрашиваю я.

— Я надеюсь, что ты понимаешь, что к тебе фраза по поводу энок и прогулов не относится? – устало спрашивает Влад, чуть ослабляя ворот рубашки.

— А то что, Владислав Александрович, донесете моему брату? – все тем же тоном продолжаю я, оправляя край свободного свитера с вырезом под горло. Из-за него, между прочим, под горло! Наградил таким смачным засосом, что никакой тоналкой не скроешь.

— Я просто хочу почеркнуть, что тебе совсем необязательно меня избегать, — уже более сдержанным и прохладным тоном сообщает Влад.

— Я и не думала, Владислав Александрович, — притворно удивляюсь я, невзначай оттягивая ворот свитера и демонстрируя плоды его… губ. Вот ничего не могу с собой поделать, злюсь. И из-за чего-то чувствую себя обманутой.

Но в то же время понимаю, что веду себя, как глупая девчонка. Словно и не прошло этих двенадцати лет… Словно я совсем не повзрослела. А от этого в жар бросает еще сильнее, все от того же раздражения.

— И я тебя не преследую, — зачем-то добавляет он, не сводя взгляда с засоса.

Я возвращаю ворот свитера на места.

— Это все, что вы хотели сказать?

— Да, все. – Он даже кивает, подтверждая свои слова. – Можешь идти, Кристина.

Крис-ти-на… От звучания моего имени из его губ ошпаривает горячей волной, но я мысленно щелкаю себя по носу. Нельзя. А вот Вадиму написать надо. Если он узнает о том, что Влад преподает именно в моем универе, от кого-то другого, быть беде. Он и так вчера уж слишком дотошно расспрашивал, не вернулись ли ко мне старые чувства и эмоции.