– Это ты унес мой мешок с инвентарем?

– Не я. Гиреев.

– А-а, – протянула Кэт, несколько разочарованная. – Ясно.

– Кать, ты не переживай из-за нее, ладно? Пообещай мне. Я тебе расскажу, чего она бесится, но ты больше никому не говори. Сможешь промолчать?

– Конечно.

– Не знаю, в курсе ли ты, что они с моей матерью раньше учились в одной школе, потом в техникум вместе поступили. Мама моя в универ после этого пошла, сменила специальность, а Валя бросила техникум на третьем курсе, хотя все ей большое будущее прочили в спорте. – Денис замолчал и остановился, пристально вглядываясь в лицо Катерины, точно собирался заговорить о чем-то совсем другом, не имеющем отношения ни к бассейну, ни к Валентине Георгиевне, ни даже к самой Кэт. Может, что-нибудь про облака, похожие на пингвинов, или про Австралию, или бог знает, про что.

– А почему бросила? – Подсказала ему Катерина, хотя ей тоже хотелось стоять и смотреть на Меньшова и ждать, что он заговорит о крестовых походах, византийских рыцарях, ледниковом периоде или глобальном потеплении.

– Влюбилась в кого-то, забеременела. Плавать пришлось прекратить. Она как раз в то время готовилась к олимпиаде. Это ее сильно подкосило. Аборт она делать не стала, отец ребенка куда-то смылся, и она все сама на себе тащила. Вернулась потом в техникум, отучилась, но в плавании не достигла тех высот, о которых мечтала.

– Интересно, хорошая из нее мать? Никогда не думала, что у нее есть дети.

– Не дети, а один ребенок, ну… как ребенок, ему лет двадцать, наверное, – засмеялся Дэн.

– А ей самой сколько тогда?

– Тридцать восемь или тридцать девять.

Катерина задумалась о том, почему он ей все это рассказывает, зачем она спрашивает о вещах, которые ей совсем не интересны и не имеют никакого отношения к нынешнему моменту. Она забыла о том, что все это началось с придирок тренерши, и Меньшов хочет ей объяснить, в чем тут дело. Она мечтала только о том, чтобы ничего вокруг не существовало, чтобы светофор, преградивший им путь и вынудивший задержаться друг напротив друга, никогда больше не загорался зеленым. Какой-то абсурд. Почему ей этого хочется? Дэн потянул ее за рукав, показывая, что переход разрешен.

– Так вот, она не смогла ничего добиться, конечно, она стала заслуженным тренером, воспитала многих отличных пловцов, но от собственной спортивной карьеры отказалась ради сына, и теперь вымещает свою обиду на тебе. Валя видит, что ты способная, плывешь хорошо, хотя техника иногда хромает, и можешь чего-то достичь, в отличие от нее. Она борется сама с собой. Представь, какие противоречия ее раздирают изнутри. С одной стороны – она видит в тебе саму себя в юности, стремительную, упорную, и злится, а с другой стороны – хочет помочь тебе раскрыть свой талант, подтолкнуть в нужном направлении, привести тебя к мастеру спорта, отправить в сборную, потом на Олимпийские игры, и ей честь, и тебе – исполнение мечты. Ты же мечтаешь об этом?

– Конечно. А ты?

– И я тоже. Но я просто хороший пловец, а у тебя какая-то искра необычная. Правда, заметили ее поздно. Тебе уже четырнадцать, так?

– Так, – подтвердила Катерина.

– В двенадцать уже выполняют кандидатов, в четырнадцать – мастеров, а ты задержалась. Как, впрочем, и я, и Гиреев. Но Валя все равно чувствует, что есть в тебе нечто особенное, и если это развить, то ты сможешь стать одной из лучших. И тут-то начинаются противоречия. Она опекает тебя, орет, переживает всей душой, чтобы ты развивалась, вкалывала, шла к цели, и не сбилась с пути, как это произошло с ней. А с другой стороны – ее зависть.

– Почему она завидует?