— И тебе совсем ее не жаль?

— Нет. Меня в свое время собственный отец не пожалел. Знал, что я в Яна по уши влюблена и другой мне даром не сдался. Мы тогда с Яном еще подростками были. Всё мечтала, что выйду за него замуж. Он моим первым стал. А отец всё разрушил. Увез с собой на другой конец страны. В стальных тисках держал. Это уже потом, когда болеть начал, контроль ослабил, я плюнула и приехала.

Говорю обо всем этом и чувствую, как до сих пор колотит от злости и ненависти. Слез нет. Давно уже нет. Всё выплакала.

— Надо было тебе с ним остаться, когда приехала, — тяжело вздыхает Камилла.

— Побоялась, — произношу с отвращением. — Отца побоялась. Он мог навредить Яну. Причем очень серьезно. Ты не знаешь моего отца, он на многое был способен.

— К счастью, и не узнаю.

— Сама не понимаю, на что я рассчитывала, когда вернулась. Всё так по-дурацки случилось. Столько лет прошло. Думала, Ян видеть меня не захочет. Захотел. Это была моя самая счастливая ночь, Камилла. Самая счастливая! Вторая самая счастливая стала, когда я родила Даню. Идиотизм! Отвоевывала право стать матерью у собственного отца.

Замолкаю. Не хотела всё это вспоминать в сотый раз, но оно само выбралось наружу.

— Из-за него же Даня столько времени не знал, кто его папа.

— Хороший дедушка, ничего не скажешь, — вставляет ироничный комментарий Камилла.

— Знаешь, ни дня не оплакивала его смерть, — признаюсь. — Ни дня. С облегчением только вздохнула. Представляешь? Вот в какого монстра он меня превратил. И после этого я должна отдавать Яна другой? Жалеть?

— Ну, Поль, Раевский твой далеко не вещь и не телёнок, чтобы забирать его, отдавать или уводить за собой.

Прямолинейность Камиллы немного царапает меня. Но я благодарна подруге за ее откровенность. Она отрезвляет меня.

— Знаю. Поэтому не порю горячку. В конце концов, ребенок у нас. Своей милой овечке он детей заделывать не спешит. А вот проекты один за другим закрывает на раз-два. Выводы напрашиваются сами собой. Не всё у них там так гладко, как Овечка пытается показать у себя на страничке, — покручиваю между пальцев карандаш и закидываю ногу на ногу.

— Не недооценивай врага, Поля, — предупреждает меня Камилла. — Это может с тобой сыграть злую шутку. Я как понимаю, они всё еще вместе, несмотря на правду, которую ты открыла?

— Прости, но в их спальню я заглянуть не могу, — усмехаюсь.

— В любом случае, будь осторожна. Ты имеешь дело не с глупой куклой. Раз она в истерику не впала и не ушла, значит, так просто не выведешь ее из игры.

Мне ничего не остается, кроме как согласиться с подругой. Просто не будет. Знаю. Но мне есть ради чего бороться.

— Ну а как у тебя дела? — перевожу тему разговора.

В конце концов, я заглянула к Камилле не только ради того, чтобы излить душу. Подруга с недавних пор стала главным редактором одного очень популярного журнала.

Не поздравить ее я не могла. К тому же не без моей помощи теперь Камилла попала на вершину.

Управленец из меня плохой. А вот иметь в друзьях толкового управленца — это совсем другое.

— Уже обжилась, я погляжу, — возвращаю карандаш на место и снова обвожу взглядом просторный светлый кабинет.

— Нагрузка приличная. Но не жалуюсь. Всё нравится, — Камилла тепло мне улыбается.

— Я рада за тебя. Ты этого достойна.

— На днях у меня будет немного свободного времени. Можем отметить. Привози Даньку к нам. Мои будут рады.

— Хорошо. Обязательно.

— Сама не хочешь к нам в штат?

Я только прыскаю. В кабинет заходит секретарь, приносит по чашке кофе. Когда уходит, я отвечаю:

— Нет. Не хочу. Отец оставил крупное наследство. Время оно вернуть не может, залатать дыры — тоже. Но хотя бы обеспечить меня комфортной сытой жизнью еще способно.