Ага, есть контакт.

– А одна я могу их навестить?

И тишина… Только этих, которые с косами стоят, не хватает. Ладно, пойдём по-другому.

– Где я? Зачем ты меня сюда притащил?

– Мы у меня дома на Эрстене. Можешь посмотреть в окно.

Выползла из кровати, закутанная в одеяло, глянула в окно, и звуки окружающего мира для меня пропали. Розовое небо и солнце, и… кажется, две луны. Сглотнула. Подумала. Сделала выводы:

1. Меня всё-таки накачали психотропами.

2. Сумасшествие заразно.

3. Всё-таки Ар не такой уж и псих и действительно утащил меня в другой мир.

Выдохнула, начала как мантру повторять в голове «раз, я само спокойствие, два, я само спокойствие, три…», повернулась к мужчине.

– …тебе тут понравится, – услышала окончание его монолога. Набрала в грудь побольше воздуха и…

– Ты на какой черт меня сюда притащил, придурок? Новую постельную игрушку захотел или, может, у тебя рабство в почёте?! Да ты знаешь кто? Ты…

Когда мужчина не хочет слушать о себе правду, по мнению женщины, он всегда найдёт способ её заткнуть. Мне повезло, и способ успокоения меня был приятный. Он схватил меня в охапку и перенёс на кровать, зафиксировав мои руки над головой. Проскользнула мысль «Точно, как в берлогу», прежде чем его губы накрыли мои.

Быстро, жёстко он сминал мои губы, посасывал и, кажется, даже прикусывал их до крови. Тело, привыкшее к ласкам мужчины, сразу же сдалось, и мозг тоже решил капитулировать, так сказать, до лучших времён. Я расслабилась и почувствовала, что моим рукам предоставили свободу. Зарылась пальцами в мягкие волосы и начала плавиться от нежности, с которой меня стал целовать Ар. Он зацеловывал каждый сантиметр моего тела, а когда его губы спустились к низу моего живота, вредный характер напомнил о себе. «Решил вымаливать прощение», – ехидно уточнило сознание. Прощение он действительно вымаливал, да так, что от каждого движения его языка я выгибалась ещё сильнее, стонала и, кажется, кричала. Просила остановиться и снова кричала. Когда я была уже на грани, он рывком вошёл в меня, и я сразу содрогнулась в оргазме. А потом... яростно быстрые и мучительно медленные движения, сводящие с ума. Когда моя сладкая пытка закончилась, и он лёг рядом, притянув меня в свои объятья, я готова была простить ему все и даже больше.

«Никогда ему в этом не признаюсь», – мелькнула мысль. Так, кажется, природная вредность в отличие от разума никуда не делась.

– Успокоилась? – немного отдышавшись, спросил он, крепче прижимая меня к себе.

– А ты решил меня всегда так «успокаивать»?

– Если не буду знать другого способа, то да.

– Почему ты не спросил? – поинтересовалась, нежась в объятиях.

– Боялся, что откажешь.

Ну конечно, так он отказа боялся! А теперь деваться некуда. Проще уж разгребать последствия. Ладно, пока никто меня не обижает. Ещё бы попробовали обидеть. Если уж на мне не испробовали «тысячу и один способ устранения», то это не означает, что я их не запомнила.

А пока… пока мне и так хорошо. Таким образом, мы пролежали ещё некоторое время. Я выводила неизвестные даже мне рисунки на его животе, а он перебирал мои волосы.

– Мне надо сейчас уйти, – мне показалось или ему действительно не хочется? – Надо сдать отчёт королю о моем перемещении. А то ждал, когда ты придёшь в себя. Мой летний дом весь в твоём распоряжении. Слуг я отпустил на выходные. Надеюсь, что ты не заскучаешь, а завтра с утра мы прогуляемся по городу, – меня чмокнули в висок и оставили одну в комнате.

Нет, ну вот когда ему надо, он может быть милым. Скучать-то я не заскучаю, надеюсь, что его дом сможет пережить время наедине со мной. И кстати. Вот вам вопрос. Зачем мужчине комната вся в розовых тонах? Для меня он её не мог успеть подготовить. Свою ориентацию он уже доказал. Вывод напрашивается сам. А не встречусь ли я тут с какой-нибудь любовницей? Сразу вспомнилась сцена «прощания» с моим бывшим. Взгрустнула. А потом… Ну не может же он быть совсем на голову обиженный, чтобы огребать от двух расстроенных женщин сразу? Это дома я была милая. Иногда, правда.