К тому времени в нашей семье родились сын Кирилл и дочка Ева. После случившегося мы боялись повторения пережитого ужаса, заранее переживали за жизни еще не родившихся детей. Страх за Рому тенью падал на остальных детей. Но и то, что наши младшие дети здоровы, улыбаются и могут иметь полноценную жизнь, обнадеживало нас и помогало двигаться вперед. Ради них мы стремились жить не по диагнозам Ромы, превращая запреты врачей в увлекательное приключение, в квест по поиску альтернатив.

В восемь лет ко всем прочим диагнозам Ромы добавилась психиатрия… В семье начался ад. Всем – тяжко и душно. И это было уже за пределами наших сил и возможностей. Сложно описать происходящее словами. Миллионы вопросов крутились в голове, миллиарды молитв произносились бесконечно и как будто в никуда… Словно Бог забыл про нас… Словно поспорил с сатаной… И смотрит, на сколько нас – меня – хватит.

Любое слово, любая реакция могли спровоцировать неконтролируемую агрессию у Ромы. И тогда мы не понимали, что ребенку требуется помощь, а не воспитание его характера. Сложно было объяснить младшим детям, что Рома – хороший мальчик, хоть он и часто швырял игрушки и бил их. Да и сами мы не всегда верили себе. В моменты своего эмоционального бессилия, когда мы не могли угомонить распсиховавшегося восьмилетку, мы сами теряли контроль и начинали скандалить. В этом безумии мы ссорились с мужем, а если под горячую руку попадались младшие, то доставалось и им. А куда им было деться? Мне бы в ту пору их защитить, но кто защитит их от меня самой? И когда утихали страсти на семейной сцене, начинались душевные муки самоосуждения. Я бесконечно корила себя, что ругаю детей, ругаюсь с мужем, ругаю Рому, и злилась на то, что снова и снова возвращаюсь в состояние самобичевания и не могу из него выйти. Злилась на всех от собственного бессилия.

Если бы я могла повернуть время вспять… перечеркнуть сказанное, совершенное… Стереть бы из памяти детей грубо сказанные мною слова, удалить шрамы с души от незаслуженных оскорблений в адрес мужа. Если бы я могла вернуться и остановить саму себя неистовую. И если могла бы ворваться в свое прошлое и саму себя утешить, сказать себе слова поддержки вместо осуждения. Объяснить, что ошибки – это не конец, а лишь начало роста. «Ты сильнее, чем думаешь, и все, что сейчас кажется горем, однажды станет опытом. Будь добрее к себе, не забывай, что ты достойна любви, даже если не всегда ее ощущаешь. Все пройдет, и ты научишься смотреть на себя с уважением».

Еще до переезда в Израиль наступил момент, когда мы устали мучить ребенка и себя тем, что Рому надо социализировать, что ему нужны садик и общение со сверстниками. После четырех месяцев слез в садике, упреков в несостоятельном родительстве мы решили искать иной выход из положения. И одним из таких решений был домашний педагог. Ею стала Ханифа Толгатовна, или, как мы называли ее дома, тетя Фая. Женщина, которой положить под ноги весь мир в благодарность – мало! Она наше чудо, дар Неба. Ее помощь невозможно измерить. Ханифа Толгатовна делала несравненно больше, чем мы просили, а иногда больше, чем могла. Рома научился считать до десяти, выучил алфавит, стал жить по режиму максимально самостоятельно. Мылся, ел и убирал свою комнату, освоил велосипед, играл с мячом и знал страны и территории мира… Для обычного человека – сущие мелочи, а для нас – чудо, ведь у Ромы левое полушарие мертво полностью, а правое поражено очагами эпилепсии. Ему многократно предрекали быть растением…

А потом еще одна операция. Попытка отсрочить неизбежное. Надежда на науку! Для нас надежда, а для Ромы – новые испытания… Эпилепсию победить не удается, психическое состояние ухудшается, а за ним и физическое. Нас отбрасывает на годы назад. Роме девять, а мы вернулись туда, откуда начали… Он не может самостоятельно есть и мыться, разучился контролировать желания и эмоции. Но при этом – вытянулся, набрал вес… Педагоги в израильской школе для особенных детей с ним не справлялись, и мы перевели Рому на домашнее обучение.