– А приятель твой где же? Он что, не поддерживает вас?
– Славка, что ли? – Девочка вздохнула. – Поддерживает, но он брат Людмилы Алексеевны, и мы решили, что он не должен идти с нами. – И добавила еще тише: – Чтобы Полина нас потом не обвинила, что мы пошли на поводу его личных интересов. Она и так на него все время бочку катит. Это он тогда по весне ее сына и мужа первым обнаружил прямо на месте преступления, за разделкой марала.
Дверь кабинета распахнулась. Через порог перешагнул заведующий районо Ерахтин и, оглядев из-под очков собравшихся, прошествовал, слегка выпятив круглый животик, через весь кабинет и сел рядом с Колывановой.
Кубышкин прошелся по всей компании тяжелым взглядом и предложил:
– Не будем тянуть время! – И посмотрел на Светлану. – Ну, кто из вас, террористов, первым будет говорить?
Глава 5
Людмила смела веником снег с валенок, стряхнула его с воротника полушубка и с ушанки. Оглядела двор и озадаченно покачала головой. Недавно выпавший снег был утоптан множеством ног. Выходит, дома опять аншлаг, и, как всегда, негде ногу поставить. Вероятно, ребята празднуют победу, которую одержали в сегодняшней схватке со зловредной директрисой Колывановой.
Она вздохнула и усмехнулась. Она была из тех людей, которые всегда усмехаются, если что-то их особо раздражает, и особенно улыбчивы при очередной подножке, подставленной им судьбой. Чем больше внешних раздражителей и неприятностей, тем чаще и язвительнее Людмила усмехалась. Чем сильнее она злилась, тем шире становилась ее улыбка.
Над сараем, который отделял двор от огорода, розовым покрывалом на бледно-сиреневом фоне закатного неба разлеглась вечерняя заря. Солнце только что спустилось за темную громаду горы Хан-Тегир, нависшей над селом своей трехглавой вершиной, словно орел над добычей. В складках горы уже угнездилась холодная ноябрьская ночь, и лишь укрытые глубоким снегом макушки все еще сияли отраженным солнечным светом.
Она вошла в дом и замерла на пороге. Похоже, сегодня здесь собрались не просто одноклассники брата, но и добрая половина школы. По крайней мере, она успела разглядеть нескольких шестиклассников, у которых вела географию. Убрав с пола ковер и сдвинув в углы немудреную мебель, вся эта шатия-братия разместилась вокруг огромного двухведерного самовара чуть ли не столетнего возраста с медалями на латунных боках и с крупной, выведенной старинной вязью надписью «Златоустъ».
Людмила обвела взглядом притихших при ее появлении мальчишек и девчонок. Кажется, посуду для совместного чаепития собирали со всех окрестностей, но и то ее не хватило, поэтому кто-то довольствовался стеклянными банками, кто-то эмалированными кружками, а два ближайших приятеля Славки, Артем и Димка, вместе с ее непутевым братцем делили на троих небольших размеров глиняную крынку, в которой она обычно топила молоко.
– Та-а-ак! – протянула Людмила задумчиво. Повесив на вешалку полушубок и определив поверх него ушанку, она присела на низкую скамеечку у входа, сняла валенки и надела на ноги мягкие замшевые тапочки, отороченные оленьим мехом, и только тогда спросила: – По какому случаю сабантуй?
– По случаю вашего восстановления на работе, Людмила Алексеевна! – Артем торжествующим жестом взметнул вверх руку с зажатой в ней крынкой. – Виват виктория! Виват победа!
Людмила улыбнулась и покачала головой:
– Хулиганы! Не успела я обрадоваться, что сбросила с плеч эту обузу, как вы тут как тут со своей инициативой! Ну что мне теперь делать? На завтра я запланировала поездку на кордон Туртагеш, а теперь все мои планы по вашей милости летят насмарку!