А теперь, выходит, я намерена быть полезной ордену? И его магистру?

Меня передернуло.

Но я дала клятву, и увиливать от нее бесчестно…

Я зажмурилась и замотала головой, на миг забыв, что магистр тут, рядом, все еще смотрит на меня. Подумаю об этом потом. Утром. Или вечером? Неважно. Потом.

– Ты сказал, хранителей мало. – Я готова была расспрашивать о чем угодно, лишь бы не молчать и не думать. – А сколько вас… нас?

– Три дюжины в столице… точнее, приписаны к столичному отделению ордена, так-то они мотаются по всей стране. Здесь – дюжина, но большая часть тоже патрулирует окрестности вместе с солдатами. В самом замке сейчас – четверо, вместе со мной. То есть теперь пятеро.

– Дюжина…. тринадцать хранителей на весь удел?

– На три верховных удела. Еще земли Мортейнов и Стенли.

– И… как?

– Пока справляемся. Есть же еще гарнизон.

– Но…

Магистр подался вперед.

– Ты спрашивала, какова цена. Посвящение хранителей переживает один из пяти. Как думаешь, много найдется добровольцев при таком раскладе? Орден всегда молчал об этом, но я – не скрываю. Как не скрываю и то, что умереть в своей постели вряд ли получится.

– А что, отставка у вас не дозволяется?

Он наклонил набок голову, глядя на меня с ухмылкой.

– Уже хочешь подать прошение?

– А что, так можно? – в тон ему поинтересовалась я.

– Можешь попробовать. Я, признаться, сам не знаю, как поступлю.

– Я дала обет, – ровным голосом произнесла я. – Эйдо не нарушают своих клятв.

При этих словах лицо магистра дернулось, но он ничего не сказал. Я продолжала:

– Если ты уже жалеешь о своем решении – можешь прогнать меня сам. Или убить.

Он ответил не сразу. Смерил тяжелым холодным взглядом, под которым я словно увидела себя со стороны – встрепанную, перепуганную, вцепившуюся в старую куклу. Я положила Леди Изольду на кровать, выпрямила спину, вздернула подбородок. Я – не перепуганный ребенок. Я – леди этих земель. И мой долг – заботиться о них и защищать. В том числе и от чумных. И если для этого нужно стать хранителем, значит, так тому и быть. А когда чумных не станет – тогда и буду думать, что и как.

– Не прогоню, – произнес, наконец, магистр. – Как я уже сказал, хорошие бойцы на дороге не валяются.

– Набрал же ты для столичного отделения…

– Это люди, которые подцепили проклятье, защищая город. Те, кто пережил посвящение, перед тем согласившись верной службой отплатить ордену за спасенную жизнь. Здесь я пока что не вижу очереди из желающих.

– Но ты же согласился? Значит, и другие найдутся… Или тебе не сказали?

Он улыбнулся одним углом рта.

– Меня и не спрашивали.

Он поднялся, и комната разом показалась маленькой.

– Уже далеко заполночь, Роза.

Ничего себе! Это я, получается, почти сутки провалялась?

– Отдохни до утра. Возможно, день будет долгим.

Дверь закрылась без звука, оставив меня в темноте – только лунный свет лился сквозь стекло, светлячок Ричарда улетел вслед за ним. Я снова зажгла свет, поднялась с кровати, сделала несколько шагов, неуверенных, точно заново проверяя свое тело. Кажется, ничего не изменилось. Разве что исчезла чернота под кожей. И в то же время изменилось все.

Взгляд упал на плюшевого зайца. Я взяла его в руки – заяц таращился на меня глазами-пуговицами, одно ухо торчало, другое повисло. На макушке, между ушами, серела пыль. Я машинально стерла ее пальцем, а потом, заорав во все горло, швырнула игрушку в стену. Рухнула на колени, скрючилась на полу, рыдая, не в силах остановиться, пока не заснула, устав от слез.

***

Ричард

Прикрыв за собой дверь, Ричард прислонился к стене, закрыв глаза и запрокинув голову. День был долгим, и он устал, как собака. Замок спал, только караульные бдели на этажах. Можно позволить себе миг слабости.