— Поздно. 

Нет, не для почки. Для всего остального. 

— Ты не знаешь наверняка, — прорычал мужчина. Умолять его вернуть мне ребенка бесполезно. Курт — редкий образец бездушия и бессердечия. Больной ублюдок. — Вернись. Я все исправлю, — продолжал дышать мне в макушку, неприятно шевеля волосы. 

Я молчала. За все время нашей с ним страшной истории я не услышала ни одного «мне жаль». 

— Мне нужно время. 

Время, чтобы заработать еще денег и пустить в ход все, что собрала — доказательства его лжи о моей наркозависимости и свидетельства врачей, которые спасали мне жизнь. Нет, они не признались лично, но я смогла вытащить из баз данных видеозаписи, похороненные в архиве больницы. Бывший муж даже предположить такого не мог. Это дело сотрясет высшие круги судебной власти. 

Только руки мужчины вдруг рванулись ко мне, и невероятных усилий стоило не впиться ему в горло ногтями. 

— Я не могу ждать, — прохрипел он нетерпеливо мне в ухо, прижимая к себе. — Ты… невыносимо хороша! Восхитительна! Сильная, красивая… моя. Я думаю о тебе день и ночь! О том, что, возможно, трахаешься с кем-то другим…

С губ слетел злой смешок. Волк стал первым мужчиной после Курта, и эта мысль будто подожгла внутри злой огонь. Я расправила плечи и без страха взглянула в глаза бывшего мужа:

— И что, если трахаюсь? 

В какой-то момент показалось, он убьет меня. Вернее, попытается. Глаза мужчины сверкнули гневом, челюсти сжались. 

— Смелая стала? — тихо процедил он. 

Лучше бы кричал и замахивался. Этот его тихий голос пробрался под кожу и противно завибрировал, вызывая приступ тошноты. 

— Ты сам говорил — изменилась. Когда тебя едва не убивает когда-то любимый человек, приходится измениться, если жить захочешь, — спокойно говорила я, хорошо понимая — для таких слов Курт глух. 

Он и сейчас слушал, но не слышал, шаря злым взглядом по моему лицу, будто отмечая маркером места, куда будет бить. Только замахнись на меня… Я всегда ходила на встречи с видеозаписью. Камера была спрятана в подкожном пирсинге в яремной ложбинке. Видео сразу собиралось на мой хакерский аккаунт, его оттуда не выдрать. Да и бывший вряд ли полагал, что я могу стать настолько умной. Он всегда меня недооценивал. 

— Провоцируешь? — отступил Курт. — Мало тебе было, чтобы понять — провоцировать меня опасно? 

Несмотря ни на что, я с облегчением выдохнула:

— Спасибо, ты объяснил доходчиво.

— Возвращайся. Тебе нужна дочь, я же вижу — сдыхаешь по ней. 

— У меня осталась всего одна почка… 

— Я говорил, это не повторится, — он облизал губы, а мне захотелось вытереть свои. 

— Много раз… 

— Ты же выворачиваешь меня наизнанку! — вдруг рявкнул он и, ухватив за руку, дернул к себе. — Как на тебя можно смотреть спокойно и не ревновать к каждому, кто раздевает взглядом?! По тебе же каждый сохнет! Думаешь, я не видел?! Шлюха…

— Отпусти, — холодно потребовала, глядя в его невменяемые глаза. — Это все больше не твоя забота. 

Курт тяжело дышал мне в лицо:

— Ошибаешься, — процедил. — Ты всегда будешь моей. Хочешь побегать — вперед. Только недолго осталось — сама приползешь на коленях. А за каждую ночь с кем-то другим — поплатишься. Я узнаю, будь уверена… 

— Ты обещал час, — напомнила я, и он оттолкнул меня так, что еле устояла на ногах. 

— Обещал… — и направился к дому, а я  как ни в чем не бывало следом. 

Джи уныло раскладывала фигурки из печенья на столе, но на мое возвращение просияла: 

— Мама! 

— Пойдем, покажешь мне свои рисунки?

Я чувствовала этот ненавидящий взгляд между лопаток, когда отвернулась с дочкой к выходу…

***

7. 6_Даррен

***

— Ты что-то узнал?

— Нет. 

— Не скажешь.