– Нет, не такой же. Даже по фотографии видно, что они использовали более дешёвую ткань. Конкретно этот гипюр с люрексом очень колючий, я его осматривала на складе у поставщика. Такой материал нельзя использовать для нижнего белья. У него крайне грубое синтетическое волокно, кожа будет постоянно раздражаться.

– Да какая разница, какое оно там на ощупь? Оборотни смотрят на картинку и цену, и заказывают то, что выглядит более привлекательно. А грубое там волокно или нет, это видно только тебе, как специалисту. Они ничего не заметят!

– Ещё как заметят. Этот материал отвратительно тянется, – проворчала Аяка и тихо вздохнула. – Ладно, ладно, я понимаю, к чему ты клонишь. Конечно, приятного мало, что они копируют дизайн. Однако делают это весьма топорно. Да и твоя руническая формула им не по зубам.

– Это да, – довольно протянула Ёсико.

– В ней сам чёрт голову сломит.

– На самом деле там всё легко, просто необходимо понимать симметричность и балансировку вязей, – звонко рассмеялась она. – Ну, и правильно активировать формулу оговором. А вот уже в оговорах, да, я люблю немного пошалить.

Подняв взгляд на самодовольно ухмыляющееся лицо подруги, Аяка тоже улыбнулась. Чуть больше шестидесяти лет назад ей здорово повезло встретить столь талантливую руническую ведьму. Они тогда одновременно устроились в модный дом «Сэкай», где на пару погрузились в ад стажировки. То была первая работа Ёсико. Она, как слепой котёнок, во всё тыкалась мордочкой, не понимая, почему на неё продолжали орать старшие сотрудницы. Аяке тоже приходилось несладко – в сфере моды вращаются сложные личности, – но она взяла под своё крыло несмышлёныша, поскольку тогда ещё была достаточно глупа и наивна, чтобы кому-то помогать по доброте душевной.

Гораздо позже, после того как получила пару ножей в спину от так называемых подруг, ей окончательно перехотелось безвозмездно помогать другим: чем больше отдаёшь, тем больше получаешь, – бред сивой кобылы, а не неписаный закон вселенной, как внушают некоторые гуру.

Тем не менее с Ёсико у них складывались отношения, несмотря на разницу в тридцать два года, на редкость тёплые, как у родных сестёр. Поэтому, когда Аяка уволилась из «Сэкая» и устроилась в ателье «Золотая Нить», названная сестричка последовала за ней. Рунические ведьмы везде пользовались спросом. А умелых и вовсе брали без лишних слов и умоляли не увольняться, когда те надумывали уйти.

Со временем Ёсико сделалась её маленьким хвостиком, который неустанно повторял, что им необходимо открыть собственное ателье. Всего-то хватило раз выпить лишнего на корпоративе и ляпнуть о своей мечте шить красивое бельё для оборотней, которое бы не рвалось при смене формы, и та умудрилась заразиться.

– Но мы же не оставим это просто так?.. – задумчиво уточнила она и заправила за ухо не по годам рано поседевшую прядь – единственную в пышной копне вьющихся пепельно-чёрных волос. Это серебряная прядь не поддавалась краске или ножницам, и служила маркером, выдающим ведьмовской дар в обычной с виду полукровке.

– Нет, конечно. Я свяжусь с адвокатом и проконсультируюсь, как нам лучше подать на них жалобу, чтобы получить максимум выгоды.

– Да! Засудим их! – воодушевлённо воскликнула Ёсико и снова рассмеялась. – Всё, всё, больше не мешаю творить художнику. Работайте, пожалуйста, госпожа Аяка.

Она подхватила ноутбук, вернулась за свой стол и вцепилась зубами в мармеладного червячка. На её столе вечно царил бедлам, но не творческого, а мусорного характера: неаккуратно разорванные пачки с недоеденными закусками лежали поверх коробок с едой из ресторанов быстрого питания. Это безобразие копилось несколько дней, а потом у одной из них не выдерживали нервы.