Он не помогает мне донести продукты до подъезда, но черт с ним. Куда сильнее меня удивляет другое. Дойдя до подъезда и открыв массивную металлическую дверь магнитным ключом, он проходит внутрь и даже не оборачивается. Знает ведь, что я иду почти по пятам. Но не придерживает для меня дверь, которая хлопает перед моим носом. В ушах звенит. Мне приходится вытаскивать свою связку ключей.

Пока я вожусь с ключами и своим пакетом с фруктами, Олег уже вызывает лифт. И снова я опаздываю буквально на секунду: створки смыкаются, Олег смотрит на меня через быстро уменьшающуюся щель...

Я могла бы крикнуть, попросить придержать – но я не делаю этого. Гордость не позволяет.

Ага, трахать себя на полу и в салоне авто гордость позволяла, а тут... Черт ее разберешь, эту гордость, честно говоря.

У него вот тоже, видимо, взыграла гордость. Хотя мне кажется, он банально решил, что раз я выпендриваюсь – то все, сказочке конец, а кто слушал – молодец. Если я не готова раздвигать ноги по первому его зову и течь от одного звука его голоса – давай, до свидания.

Ну и окей. Не велика беда.

В любом случае, я твердо решаю, что со случайным сексом покончено, и формула «был второй секс – будет и третий» на мне не сработает.

Больше Олега для меня не существует.

7. 7 глава. Олег

Громко хлопает входная дверь, а потом острые женские шпильки сердито цокают до лифта. Несколько медленных, тягучих секунд ожидания, пока лифт приедет на этаж. Снова цок-цок-цок – это она заходит в кабину, нажимает кнопку с горящей цифрой «один»... Потом только тишина.

Я хмыкаю, переваривая случившееся, и иду на балкон. Покурить.

Гребанная жара с утра не дает нормально дышать. Горячий воздух, попадая в легкие, почти обжигает. Сейчас бы на Финский, поваляться на камнях, искупаться... Но уверен, точно такая же мысль торчит в головах у доброй половины горожан. Так что на Финском – хаос и аврал. А в центре – раскаленный асфальт, переполненная набережная со снующими туда-сюда по воде суденышками всех видов и размеров, и толпы ошалевших китайцев.

С шестого этажа отличный вид на двор. Я вижу, как выбегает из подъезда Кристина. Ее длинные светлые волосы вихрем несутся вслед за ней. Кристина быстро добирается до своей машины, дергает дверцу, ныряет внутрь и через двадцать секунд уже выезжает с парковки.

Кристина – истеричка.

И, если честно, это – главная и единственная причина нашего расставания.

Кристине не нравилось все и всегда. Хотя нет, погодите... Почему всегда? До свадьбы она была вполне сносной: очаровательно-капризной, со своими тараканами и приколами, но я был влюблен по уши, мы трахались сутки напролет, и все остальное отходило на второй план. А вот потом...

Потом оказалось, что Кристина хочет переехать. Срочно. Желательно в новостройку. Нет, не в эту! И не в ту тоже! Поближе к метро. И чтоб продуктовых вокруг много. И сад. И школа.

Поиски подходящего варианта заняли год. Мы купили квартиру в доме настолько новом, что стали едва ли не первыми его жильцами. Кристина к тому времени уже была беременна, так что ее эмоциональные срывы возобновились с новой силой. Ремонт мы делали в режиме «успеть до родов», а сама будущая мамочка то и дело решала поменять то цвет обоев, то расположение взрослой и детской спален, то бригаду рабочих.

Потом родилась Мила.

Измучанная послеродовой депрессией, лактостазом и попытками сбросить набранные за девять месяцев килограммы, Кристина продолжила пить мою кровь. Ее раздражало, что я поздно прихожу с работы. Возвращение после семи автоматически означало, что я бухал в баре с друзьями. После восьми – что трахал после этого какую-то телку. После девяти – что у меня с этой телкой все серьезно и скоро я попрошу развод.