Вскоре привезли местного лекаря. Он занялся раненым, и Низовцев наконец смог рассказать Саше о произошедшем. Но говорил сбивчиво, и она с трудом составила картину того, что случилось.

Курляндский встретил их недружелюбно, никакого разговора не получилось. Требовал возместить все долги, иначе соседа непременно «упекут в каталажку». Никаких расписок и векселей, однако, предъявлять не захотел. Полковник пообещал разобраться с помощью нанятого чиновника-юриста, который в суде оспорит все претензии помещика.

Когда уже покинули дом и выходили со двора, озлобленный Курляндский спустил сторожевого пса. Тот зарычал и набросился на незнакомого человека, но полковник голыми руками расправился с ним, свернув шею. Тогда хозяин выскочил из дома с охотничьим ружьем и стал стрелять, сначала в воздух, потом стал целиться почему-то в отца Анны. Но Немировский закрыл его своим телом, грудью наступая на Курляндского.

Остальное Саша выведала у слуги Луки, который прибежал на выстрелы и увидел страшную картину. От вида крови у жениха Анны обоим помещикам стало плохо: один подумал, что застрелил офицера, бросил ружье под ноги и с размаху уселся рядом со своим мертвым псом, а другой упал рядом с лежащим на земле Немировским, вопил, ломая руки и просил защиты у бога.

«Боже, спаси и сохрани! Дочь моя, что я наделал, дурак старый!»

— Тоже, поди, думал, что будущий зять отдал богу душу, — закончил свой рассказ Лука.

Потом Саша сидела на стуле у лежащего на диване Немировского и все расспрашивала лекаря, не опасно ли ранение. Тот, зашивая очищенную от пороха рану, качал головой. Когда Саша тихо заплакала, спрятав лицо в носовой платок, весело заметил:

— Вот удача так удача! И лицо в порядке, руки-ноги тоже. Ну, плечо-то пострадало, да заживет! Вон сколько ран выдержал господин офицер! Сплошные отметины да шрамы на всем теле. Организм-то, видать, железный...

Саша со страхом рассматривала старый шрам Немировского на окровавленной коже около ключицы. Она услышала его усталый голос и увидела слабую улыбку на его бледном лице под наложенной повязкой:

— Вам не стыдно, госпожа Анна, рядом с полуголым мужчиной находиться?

Саша рассердилась:

— Вам бы только шутить, Дмитрий Алексеевич! Ведь прав доктор-то, могло бы закончиться куда пострашнее!

— Вот и не плачьте больше! Вам бы не здесь находиться, не женское дело... Идите, дорогая, готовьтесь к отъезду!

— Да что вы говорите! Какой отъезд?! — Саша от возмущения не могла больше ничего выговорить. Но все-таки наклонилась над лицом мужчины. — Вы шутите?

— Я сказал же: вам следует уйти! И ждать меня надобно в другом месте.

Растерянная Саша поняла, что он не шутит. Но про себя отметила, что он впервые обратился к ней со словом «дорогая».

Дел у нее не было никаких. Вещи и так сложены и находились в карете. Спохватившись, стала с помощью дворовой девушки собирать чистые старые ткани, чтобы были мягкими, полезными в дороге. Ключница Дарья по ее просьбе заваривала травы, готовила успокоительное снадобье.

Вышедшему лекарю Саша дала одну ассигнацию — тот изумился, но взял. Попросила у него мазь от нагноения, а еще попросила обезболивающее да стерильные бинты.

Отцу Саша сказала:

— Полковнику надо торопиться, и так лишний день пришлось провести у вас в усадьбе. Нельзя ему опаздывать к назначенному сроку.

Отдала отцу все свои денежные накопления, чтобы покрыть долг Курляндскому. Да наказала припугнуть его тем, что жалобу на него напишет Немировский уездным властям.

Испуганно следила, как полковник, одетый с помощью денщика Никиты, сидя за столом, приказывал ему устроить лежанку в экипаже.