Дорогие читатели, нравится или нет, дайте свое мнение в комментариях, для меня это очень, очень важно.

9. Глава 7

Герман

Я давно не был в таком бешенстве. Никогда в своей жизни, я не думал, что смогу провести день, пытаясь уговорить девушку выйти из комнаты, комнаты, которая находится в моем доме, что еще хуже, но вот я здесь. Я делаю все возможное, чтобы она вышла, хотя бы поесть, но у меня ничего не получается.

Ведьма Вика и ее грязный рот реально вывели меня. Не перестаю ругать себя за то, что вообще открыл дверь и дал войти.

Впервые в жизни я ненавижу себя за то, что был таким неразборчивым в связях.

Ксюша только начала оттаивать и даже подарила мне несколько маленьких, робких улыбок за завтраком. Что ж, думаю, это может больше не повториться.

Черт, я так эмоционально напряжен, что подумываю напиться, мне необходима разрядка. Я не думаю, что Ксюша откроет дверь в ближайшее время. Не обращая внимания на то, что сейчас только два часа дня, я спускаюсь в подвал и подхожу к коробкам с отцовскими запасами. Во мне кипят сомнения, мне кажется неправильным пить сейчас, но... отгоняя эти мысли, я наливаю виски в стакан и подношу янтарную жидкость к губам. Только глоток. Один глоток.

Я хотел сделать только глоток, но одного глотка недостаточно, чтобы успокоить меня, и когда алкоголь касается языку и обжигает горло, я решаю допить стакан.

Это импульсивно, плохо... эти мысли напоминают мне о том, что на самом деле думает обо мне мой отец. Возможно, он прав.

Вискарь оседает в моем желудке, знакомое тепло распространяется по моим внутренностям, и сейчас, я знаю без сомнения, это не последний подход. Видеть Ксюшу такой сломленной и обиженной - это ранит мое сердце. Воспоминания о моей матери наводняют мой разум, образы, которые я часто заглушаю бухлом и мимолетными связями.

Я не мог помочь маме, но, возможно, я могу помочь ей.

Может быть, я смогу избавить Ксюшу от ее страхов.

Наливая еще один стакан, я позволяю своим мыслям утонуть в янтарной жидкости. Я пью и пью, часы идут, стирая все, кроме бутылки виски и меня.

К шести часам я уже в дрова, а Ксюха все еще не вышла из комнаты. Ни разу. Ей, блядь, нужно поесть. Я собираюсь с силами и делаю бутерброд с колбасой и сыром, а так же беру в холодильнике все, что нахожу, фрукты, йогурт, сок. Ни как в ресторане конечно, но хотя бы это.

С едой в руках я тихонько стучу в ее дверь. Стараясь звучать как можно более трезво, я говорю:

— Я принес тебе еду. Просто открой дверь и возьми ее. Тогда я оставлю тебя в покое.

Ее шаги настолько тихие, что я едва слышу их через дверь. Замок щелкает, и ручка поворачивается. Впервые за весь день я чувствую, что могу вздохнуть свободно. Ксюша медленно открывает дверь, но не слишком широко, она останавливается, когда становится достаточно места, чтобы я смог просунуть тарелку. Она протягивает руку и берет ее, но прежде чем она успевает закрыть дверь у меня перед носом, я принимаю поспешное решение. Ухватившись за угол двери, я тяну на себя и открываю на полную.

Ксюша роняет тарелку и отпрыгивает назад, ее красивые голубые глаза становятся дикими, сверкающими от страха, и даже с расстояния в несколько метров я замечаю, что ее руки дрожат.

Она думает, что я собираюсь сделать что-то плохое...

— Пожалуйста, не смотри на меня так... — прошептал я.

— Выйди из моей комнаты... просто... оставь меня в покое, — умоляет она, а мое сердце разрывается от ее слов.

То же самое говорила мне моя мама. Она просила меня оставить ее в покое, и я послушалась ее. Возможно, если бы я прислушался к своей интуиции, она была бы здесь, жива.