Марина была моей полной противоположностью. Если я была «мышью», то она представляла собой «кошку». Мы познакомили в юности, во время учебы и притянулись друг к другу как канонические противоположности. Подруга была тем самым человеком, который показывал зубки, махал коготками, профессионально крутил хвостом и мог ответить на любой вопрос с лету. То, что для меня оказывалось чрезвычайно сложным морально-этическим затруднением, острые житейские когти подруги виртуозно шинковали в соломку. Я осознавала свои недостатки, честно пыталась быть смелой и яркой как Маринка, читала мотивирующую литературу, копировала ее поведение, но... Как мышка может стать кошкой?

Устав выходить из зоны комфорта, я отстала от себя, со временем став относиться к собственной природе философски. Кто-то упрямый баран, кто-то царственный лев, кто-то домашний кот, кто-то вообще козел, а я — вполне себе уверенная мышь. Почему я должна стыдиться своих особенностей? Что плохого в том, чтобы быть тихой, скромной и не любить выделяться? Мышка тоже может быть милой, может укусить, а может махнуть хвостиком и разбить яичко.

— Насколько беспомощного? — скептически уточнила практичная подруга. — Без рук что-ли?

— Руки-то есть... — нервно расхаживая вперед-назад, я бросила взгляд на распростертое тело.

— А чего нет? — прозвучал рациональный вопрос из динамика. — Или у него самый важный орган отсутствует?

— Нет, голова на месте... — рассеянно сказала.

Судя по всему, Марина закатила глаза.

— Да я не о том, праведница. Ты имеешь в виду, что он как мужик нерабочий и от того никому не нужный? Только красивый?

— В целом... да. Только красивый, — с неохотой признала, поглядывая на полуприкрытое тело. — Остальные функции под вопросами.

— Полюбовалась бы малость, потыкала бы функции, и, если безрезультатно, вернула бы туда, где нашла, — безжалостно заключила подруга. — Ты себя где нашла?

— Не на помойке, — тяжело вздохнула. Правильный ответ я знала.

— А я о чем, — невозмутимо заключила подруга, которая была, конечно, права. — Найди другого. Ты фантазируешь, надеюсь?

Голос Марины из телефона звучал отрезвляюще. И не менее отрезвляюще выглядело тело, похожее на потомка апачей на моей кровати. Я замялась.

«Может рассказать?»

— Я тут решила погадать... на зеркале. Слышала о таком гадании? — решившись, я закинула удочку.

— Ага, слышала, — подруга в трубке хрустнула чем-то похожим на огурец и дальше говорила жуя. — Забудь. Я знаю гадание получше. «На рюмашке» называется. Первая рюмка — «любит», вторая — «не любит». В общем, сколько осилишь, такой и результат.

Она хохотнула. Застенчивостью и романтичностью, в отличие от меня подруга не отличалась.

— Даже если последняя «не любит», тебе уже не до него. Шикарно же? На следующей неделе — в силе? — подруга уже перевела тему. На следующей неделе мы договаривались встретиться.

— В силе, — автоматически подтвердила, сматывая удочку и откладывая рассказ до лучших времён.

На следующей неделе мы с Маринкой собирались в бар. Ходили мы туда, когда наши графики, планы и настроение совпадали, что происходило нечасто: пару раз в год. К общительной Маринке обязательно клеились какие-нибудь мужики, ну а я... Я так не умею. Не те флюиды.

— Супер, надеюсь собачьей шерсти на тебе на этот раз не будет, — хмыкнула она, и быстро попрощалась. — Все, чмоки-чмоки, у меня Димка вернулся.

«Димка» был в звании мужа, но подругу это обстоятельство нисколько не смущало. «Кому какое дело, как я отдыхаю?» — говорила она, и я не осуждала.

А вот она бы меня за «суженого» осудила, поэтому я ничего не сказала. С другой стороны, что говорить?