Общежитие ему не нравилось, и он снимал то там, то здесь в разных районах города комнату, которую мы моментально превращали в дом свиданий, не считаясь с возражениями хозяев, и потому он недолго задерживался на таких квартирах. Я тоже не был в восторге от нашего общежития, хотя его вполне можно было бы назвать привилегированным по сравнению с другими студенческими общежитиями в те годы.

Когда пишутся подобные вещи, неизбежно и невольно происходит ретуширование прошлого, дополнение в ту или иную сторону реальности образа, порой, чтобы заострить событийность материала в угоду дотошному и капризному читателю, любителю детективных романов, порой просто профессионализм заставляет приглаживать прошлое, выпирающее своими острыми углами из стиля повествования, и еще много других причин, почему в художественном произведение ускользает от автора документальная точность. Не будем привередливы. Мне необходимо познать его, хоть и задним числом, но обязательно узнать, что это был за человек, как он изменился, что происходило в его голове, в его душе? Узнав это, я могу узнать многое о себе.

Однажды, через много лет после нашего знакомства и нашей дружбы, когда оба мы жили в своем родном городе и более или менее успешно продолжали заниматься делами, он вдруг непонятным образом выбился из обычной жизненной колеи, которая уже превращалась в рутину, достал где-то денег (сам он их, как и я, не очень умел зарабатывать), и поехал на Мальдивы, места отдыха и развлечений миллионеров, на которых он вовсе не был похож ни своими повадками, ни образом существования. Я узнал об этом от нашего общего знакомого, и надо сказать, немало удивился: он был уже отцом двух взрослых дочерей, и семья его нельзя было сказать, что жила безбедно и ни в чем не испытывала недостатка, напротив – испытывала, и множество проблем висело на нем, как на отце семейства: младшая дочь на выданье, жена часто хворает, сам фактически без работы… Но вот – сделал прорыв, забыл обо всем на свете, и решил, верно, недельку пожить так, как не доводилось ни разу до сих пор. Я поначалу недоумевал, потом узнав, что ради этой поездки он продал кое-какие ценности, оставшиеся от покойной матери, вместо того, чтобы на эти деньги решить хоть часть семейных проблем, в душе стал осуждать его (как можно быть таким безответственным?!), но потом, подумав, решил, что он поступил правильно, и нельзя быть таким как я бываю в большинстве случаев, нельзя постоянно наступать на горло своим желаниям, требовать от людей, чтобы всегда их поступки были конструктивными и понятными, направленными на благо других, других жизней, а не своей…

Но все же я и все окружающие моего бывшего друга восприняли этот его поступок как нечто абсолютно неадекватное, противное его сути, его правилам и привычкам, все было перевернуто и разрушено в издавна сложившемся представление о нем. И мне это понравилось, разрушать время от времени и возводить новый образ было необходимо, чтобы жить дальше, зная, что и эта неожиданная черта в тебе есть, и он это сделал. Не знаю, что происходило в его семье после, только он как-то временно притих, как-то съежился…

Он был женат на своей двоюродной сестре. Девушка по возрасту уже была близка к той черте, когда могла превратиться в старую деву, но тут мать моего друга и мать девушки одновременно взяли за бока его, запоздавшего с женитьбой, загулявшего сверх положенного срока парнишку и стали активно уговаривать жениться на сестре.

– Как можно жениться на сестре?! – негодовал он. – Кто женится на сестрах, сестрах?! – у него была такая привычка: когда он волновался то некоторые слова повторял дважды, впрочем, когда не волновался тоже повторял.