* * *

В общем, собрались. Оделись. Я долго искал свои самые «зоркие» очки: помня, как работает дубинка (это слово приклеилось у меня к бластеру с самого начала, да так и осталось), я трезво заключил, что с моей близорукостью главная проблема – разглядеть затаившегося врага.

Спустились вниз, забыв, что машина припаркована к балкону. Пришлось вернуться.

* * *

Мы приближались к ангару; настроение было – лучше некуда. Дождь кончился, солнце, правда, не грело, но, несмотря на поздний час, светило. Было время белых ночей. Я держал в руках футляр с «дубинкой» – после тренировки на Синявинских болотах это оружие вызывало у меня инстинктивное уважение. За рулём сидел Пётр. Водил он виртуозно, вовсю пользуясь внематериальным режимом. Подрезал мосты, многоэтажки – то есть, попросту проникал сквозь них безо всяких последствий. Ради понта проехал насквозь (вдоль!) всю Петропавловскую крепость. Признаться, зрелище впечатлило: мелькают казематы, коридоры, какие-то залы… Я не спросил, можно ли снять это на плёнку, а жаль – фильм, несомненно, имел бы фантастический успех. Ну да ладно, летали мы круто!

* * *

Подлетели к ангару. Стоят. Два дурака у входа, два – у выхода. Скукота! Облетели сверху. Ничего… Спикировали вниз – ничего.

– Фигня какая-то, – сказал Пётр. – Инсинуация. Они что, нас не ждут?

– Кого – нас? – отозвался я. – Ты помер, я – не я. Одни воспоминания…

– Ну, тогда вперёд!

Мы приземлились на земляном дворе. Вокруг – тишина… шастает пара дворняг, не уделяя нам, впрочем, никакого внимания. Встали. Стоим… Постояли… Что делать?

– Ну не иначе, как у них партсобрание! Сходняк называется, – попробовал пошутить Пётр.

Шутка не удалась. Мы прошли метров пять, как вдруг земля под ногами начала проваливаться… Даже не проваливаться, а плавиться, растекаться. Словно в болото попали. Ощущение не из приятных…

–Тонем! – Заорал я что было мочи.

– Включай защиту, – замогильно спокойным голосом ответил Пётр. Его тоже засасывало. Он зло сощурил глаза и свободной рукой откинул крыжку чехла бластера. – Ну, суки, откуда? – Зло и немного растерянно пробубнил он.

Увязая в хлюпающей жиже, я с трудом (инстинкт требовал грести, как-то выбираться, хотя понятно было, что надежды нет) нащупал деревянный футляр, с трудом раскрыл. Каждое движение отдаляло шанс спастись – меня засосало уже по грудь. Футляр, хлюпнув, утонул в жиже, сама дубинка всё время выскальзывала, крутясь в руках. Жижа дошла до горла. «До чего неудобная штука!» – и тут я наконец нащупал впадину рядом с бугорком спуска бластера. Нашёл! Последний глоток воздуха я сделал уже сидя в синем искрящемся коконе. Воздуха, кажется, хватало. Болото приобрело какой-то жёлто-слизистый оттенок и стало почти прозрачным. Рядом я увидел синюю сферу с Петром внутри. Мысли разбегались. В голове набатом бил дикий страх. Я не воспринимал реальность как спасение. Это, скорее, было продолжением ужаса погружения, просто продлением процесса смерти.

– Ты меня слышишь? – раздался голос Петра.

Я посмотрел вверх. Вправо… Вниз… Кругом прозрачная жёлтая слизь. Попробовал что-нибудь сказать. «Раз-два-три», – из горла вырывались лишь странные всхлипы.

– Я слышу: ты сказал «раз-два-три», – он легко переместился внутри кокона, приняв вальяжную позу. – Чувак, соберись! Джимми Хендрикс с нами! – Оптимистически продекларировал он.

– Ты что покойников-то вспоминаешь? Мы что, уже на том свете? – отозвался я.

– Шутка! – Он расхохотался. – Подбодрить хотел!

Я потихоньку осваивался. Увидел лежащую невдалеке дубинку. Притянул к себе. Вздохнул с облегчением.

– Вот это правильно, – Пётр, словно зародыш, бодро поменял положение внутри сферы. – Бластер – вещь хорошая.