Андрей попробовал сам походить по кафе, спрашивая работу, но обычно слышал вежливое: «Спасибо, но у нас нет вакансий». В одном месте, правда, сначала обрадовались, узнав, кто к ним наведался – слава о его терияки всё-таки бежала впереди него. Но он сглупил, наверное, потому что выдвинул условие: зарплата не меньше стольких-то тысяч рублей, два выходных, все социальные гарантии. Директор сразу поскучнел: «Знаешь, мы, пожалуй, обезьянничать не станем: все увлеклись этой азиатской кухней – значит, нам сам бог велел возрождать русскую народную кухню. Другое у нас направление, сынок…»

Возрождать… Этот глагол иногда просто бесил Андрея: Россию – возрождать, производство – возрождать, село – возрождать, культуру – возрождать, даже кулинарию, чёрт побери, – возрождать. Да что же это за такое? Будто и не живём, а лишь стремимся к жизни, и всё вокруг только и ждёт какого-то возрождения! Наверное, ещё и поэтому ему не понравилась ни экскурсия, ни экскурсоводша, которая без конца твердила: «Ах, возрождение… рождение… зарождение… ах-ах!»

И Настю он не позвал к себе по причине «рождения-зарождения». До поры – до времени она была девчонка как девчонка, любовь и всё такое, встречи-гулянья, романтика с луной, ночными купаниями в Амуре, чтением стихов, потом – отличный секс, обалденный просто. Но в последнее время она всё чаще почему-то стала говорить, что любит детей и спрашивала у Андрея, а кого он хотел бы – мальчика или девочку, а если девочку, то как её назвал бы, а если мальчик будет похожим на нее, Настю, то станет счастливым – примета такая есть, а если девочка – на Андрея, то – ой, проблем с ней не оберешься: симпатичная будет, мальчики стаями, как кобели, за ней бегать станут – нет уж, лучше пусть мальчик, он хоть в подоле не принесёт, а то, что может быть гулёной, так это ничего: перебесится, успокоится – придёт любовь, женится…

– Вот ты же перебесился уже? – спрашивала Настя. В её преданных глазах было ожидание положительного ответа. Но Андрей не хотел врать.

Кроме неё, у него была ещё одна женщина, официантка Надежда, – старше на шесть лет, разведёнка, с почти десятилетним сыном на руках: выскочила замуж в девятнадцать лет, так сказать, «по залёту», первый год вроде нормально жили, а потом двадцатилетний муж, по её словам, начал изменять, прикладываться к бутылочке, короче – терпела целых девять лет, а потом: «Вот, милый, твоя дорожка, а это – моя, идём по жизни врозь», и разбежались. Кто там был прав, кто виноват – это Андрея не интересовало. Скорее всего, Надя тоже не ангелица была, судя по тому, как быстро ему отдалась: утром перемигнулись в подсобке, днём перекурили на пару, поболтали о том – о сём, а вечером вопрос: «Понимаешь что-нибудь в микроволновках? Она у меня не фурычит. Может, зайдешь посмотреть?»

Микроволновка, однако, работала исправно: Андрею лишь пришлось воткнуть штепсель в розетку – оказывается, его вилка не доходила до конца, и требовалось небольшое усилие, чтобы добиться контакта.

Надежда деланно смутилась, даже щёки порозовели: «Ой, ну и дурёха! Сама могла бы догадаться. Вот что значит баба без мужика живёт. Ни подскажет никто, не приласкает, не обоймёт…»

«Обожмёт», – хотел поправить Андрей, но лишь усмехнулся и снял свитер:

– Чаем-то напоишь?

– И не только чаем, – засуетилась Надежда. – Вот, водочка. Хорошая, московская, в холодильнике стояла. Вот – мясо, сама запекала, по-французски…

По-французски она умела делать не только мясо, и это особенно впечатлило Андрея: так жарко и страстно его ещё никто не ласкал. Надя была обворожительно бесстыдной, все вещи называла своими именами и ничего не стеснялась. Словно оправдываясь, она, в конце концов, горячо выдохнула ему в ухо: