Надо отдать должное Н.И. Троцкой, она не стала, что называется, выкручивать руки сотрудникам своими военно-административными порядками и оставила на руководящих постах всю ранее подобранную команду. Более того, она сразу начала защищать их от притеснений, обысков и арестов (как контрреволюционных, по тогдашним понятиям, «защитников имущества буржуазии»), всячески старалась облегчить их материальное положение. Дело дошло даже до письма Ленину в марте 1920 года с настоятельной просьбой выдавать работникам отдела «вполне удовлетворительный паек».

Для такой смелой по тем временам просьбы имелись законные основания. В 1918–1920 годах было взято на учет свыше 500 старинных усадеб и дворцов, создано свыше 200 новых музеев, вывезено из бывших дворянских имений более 100 тысяч произведений искусства, сотни библиотек и фамильных архивов. То, что удалось тогда сделать для сбережения национального культурного достояния, нарком просвещения A.B. Луначарский восхищенно назвал «положительным чудом».

По своему драматизму и накалу человеческих страстей работа музейного отдела в годы гражданской войны была и всегда будет оставаться впечатляющей. Сколько здесь еще скрывается загадок и тайн, не знает никто. Бесспорно то, что главным приводным ремнем и одновременно главной загадкой в деятельности всей огромной машины сохранения культурного богатства России была Н.И. Троцкая.

Именно она телеграфировала 10 сентября 1918 года в Орловский губисполком требование не реквизировать усадьбу Галаховой, а устроить в ней музей-читальню И.С. Тургенева, причем потребовала со всей присущей ей решительностью и вопреки «железной классовой» точке зрения местных властей, считавших, что сейчас не до музеев и памятников.

Несмотря на проходившие в тех местах ожесточенные бои Красной Армии с деникинскими войсками, упорная женщина добилась своего – музей И.С. Тургенева, ныне всемирно известный, был создан. Но кто знает об этом? Историческая телеграмма Н.И. Троцкой всегда публиковалась со стыдливо вымаранной ее подписью.

Малоизвестным является также тот факт, что невероятно сложным, а зачастую непреодолимым препятствием для сохранения культурного наследия был принятый в 1917 году знаменитый Декрет о земле, который передавал бывшие усадьбы и дворцы, расположенные в сельской местности (а это фактически вся страна), в распоряжение местных Советов, которые могли делать и делали там все что угодно.

Весьма показательной в этом отношении является усадьба князей Барятинских в Курской губернии – Марьино, – которая по своему богатству входила в число крупнейших поместий России. Выполняя Декрет о земле, крестьяне ближайших сел взяли дворец под охрану и вскоре стали требовать разделить княжеское имущество «по дворам», по существу, разграбить его. Когда в окрестностях Марьина опустошили спиртные склады, неуправляемая пьяная лавина крестьян, вооруженных солдат, анархиствующих матросов буквально захлестнула дворец, и никакая охрана не могла ее сдержать. Кто-то тащил из усадьбы старинный персидский ковер, иноземное кресло, кто-то – зеркало, дюжину серебряных тарелок, фарфоровые чашки, да и просто книгу или связку «буржуйских» бумаг для употребления на цигарки.

Чтобы спасти находящиеся в 180 залах дворца уникальные сокровища, нужно было срочно эвакуировать их в Москву. Это хорошо понимали в Наркомпросе и его музейном отделе, хотя законных оснований для изъятия «народной» собственности и ее эвакуации у сотрудников отдела не было. Начались переговоры. Крестьяне хотели получить за картины, фарфор, мебель, книги и архивные бумаги денежную компенсацию в размере ста тысяч рублей, сумму по тем временам ничтожную. Поторговавшись, в конце концов договорились. Художественные ценности Марьина обогатили несколько десятков республиканских и областных музеев, в том числе Третьяковку, Государственный музей изобразительных искусств имени A.C. Пушкина, Государственный исторический музей.