«14 октября 1957 года, Москва

Дарю на память Жене Джугашвили, сыну Яши Джугашвили-Сталина, книгу воспоминаний моего отца Сергея Яковлевича Аллилуева «Пройденный путь». Сергей Яковлевич Аллилуев любил Яшу, жил с ним в Петербурге, а также за городом в Зубалове. О его сыне – Жене он знал через Яшу и Эгнаташвили Александра Яковлевича. А также и я, Анна – его дочь, знала о Жене через Урюпинских родственников Аллилуевых: Матрену Федоровну Аллилуеву, Августу Михайловну Дутову-Аллилуеву, Майю – ее дочь и Ирину – дочь Серафима Аллилуева. Через Васиных детей – Сашу и Надю.

В данный момент я познакомилась с ним по печальной причине, по случаю смерти его матери, с которой я виделась при жизни несколько раз. Скорблю ее безвременной смерти. С соболезнованием к ее сыну Жене. Яша также говорил, что у него есть сын в городе Урюпинске. Желаю ему удачи в жизни, счастливой благородной деятельности, а также хорошей семейной жизни, чего, к сожалению, не имела его мать. Анна. 14.Х.1957 г.»

Сама Анна Сергеевна прожила еще семь лет. Умерла она в загородной Кремлевской больнице в августе 1964 года. Гроб для прощания выставили в красном уголке «Дома правительства». Я пришел вместе с Сашей. Собралось не более 15–20 человек. Мы с Сашей постояли у гроба в почетном карауле. Затем меня позвала Светлана Иосифовна, она сидела на стуле среди близких. Рядом с ней находилась, как я догадался, Галина. «Вот, Женя, познакомься, – сказала Светлана, показывая на свою соседку, – это твоя сестра». Галина отвернулась. Я вспомнил поговорку начальника учебного отдела в училище П.П. Прянишникова: «Не протягивай губы, когда тебя не целуют». Я тоже повернулся и отошел в сторону. Стоя в толпе, я затылком почувствовал, что кто-то сзади сверлит меня глазами. Обернулся. Точно. Прямо за моей спиной стояла мать Галины Юлия Исааковна Мельцер. Мне показалось, что ей не терпелось меня задушить. Но поздно. Душить меня надо было раньше, в Урюпинске.

На Новодевичье кладбище ни моя сестра, ни ее мать не поехали. Я поехал! Помянули покойницу в ее квартире. Ее сын Владимир Аллилуев и его жена Светлана организовали поминки. За столом я сидел рядом со Светланой Иосифовной.

А в академии занятия шли по плану. День за днем приближалась защита дипломной работы. Наш курс состоял в основном из офицеров, послуживших в войсках. 30 человек, в том числе и я, были выпускниками общеобразовательных школ. Нам обещали (так было раньше), что присвоят нам звание младших лейтенантов на втором курсе. При переходе на второй курс, как и на последующие, нам повышали стипендию на 100 рублей (с 650), но «прокатили» по присвоению звания офицера. Несерьезность, мальчишество так и перли из нас. Так и дурачились мы все пять лет. Часто приходилось слышать: «когда вы повзрослеете, в конце концов». Вспоминаю зимой в шинелях, с портфелями я и мои друзья Саша Соколов и Олег Григоренко из академии после занятий шли домой. Около метро «Динамо» снегоуборочные машины оставили кучи грязного снега. Олег и Саша, верзилы выше меня, запросто перемахнули одну из них и стали ждать меня. Собравшись, я разогнался и перелетел кучу. Приземляясь, чуть не сбил мужика. Тот вместо ругани вдруг сказал: «Молодец!» и пошел своей дорогой. Его слова, вернее одно слово «молодец» оказалось для меня сильнее всякой брани. Больше ни я, ни мои друзья. Не прыгали на улице и вели себя как положено курсантам – слушателям академии.

Для практической работы нас вывозили в академическую базу «Кубинка» под Москвой. На фронтовых бомбардировщиках ИЛ-28 стояла радиоаппаратура, с которой мы работали, находя неисправность, заложенную преподавателем. На практику мы выезжали на аэродром около города Коломыя (Западная Украина). На аэродроме базировался полк самолетов ИЛ-28. В этой командировке я с удивлением узнал, что летный состав котируется выше инженерного. Однажды во время ночных полетов повалил мокрый снег крупными хлопьями. Все вокруг померкло, даже огни взлетно-посадочной полосы (ВПП). «Непременно, – подумал я, – отменят полеты». Ничуть не бывало! Летчики шутили: «Сложняк! Двойная оплата!» По-деловому поднимались они по стремянке в кабину. Включали двигатели, фары и скрывались в снежной завесе. Это вызывало во мне искреннее преклонение перед летным составом. Никакого сравнения с нами – обслуживающим персоналом – технарями.