Далее от попа и других лиц, сопоставляя с имеющимися у меня сведениями, я узнал: вотчина села Покровского по дарственному акту перешла в род Толстых, очевидно, к предку Льва Николаевича Толстого, который при Петре I был начальником тайной канцелярии.[1] По преданиям, он допрашивал сына Петра I царевича Алексея и будто бы собственноручно убил или задушил царевича Алексея. Это я узнал, читая Хронику Льва Николаевича Толстого в бытность мою в Красноярске. Там очень хорошая библиотека.

Храм Покрова Пресвятой Богородицы в селе Покровском. Фотография. 2011 г.

Указатель дороги от села Покровское на садоводство «Беляево». Фотография. 2011 г.

Из Хроники я узнал, что вотчина села Покровское впоследствии принадлежала сестре Льва Николаевича Толстого. Если память мне не изменяет, я послал тебе, Костя, и вырезку об этом, которую я, каюсь, хищнически вырезал из книжки. Поищи, чтобы удостоверить то, о чем я собрался от тоски и скуки написать для тебя. В Публичной Библиотеке можно достать эту Хронику о Л.Н. Толстом. Удостоверься сам.

В Покровском у сестры Лев Николаевич гостил часто и подолгу. Там же часто гостили и другие поэты и писатели. И, между прочим, и поэт Алексей Константинович Толстой.

Есть старинная песенка:

и т. д.

В деревне мне говорили: «Это о нас поется».

В дальнейшем, уже в последнее сравнительно время, Толстой распродавал большие владения разным купцам, в том числе и хорошие леса, из которых мой дед Василий воровал дубки и возил их в Москву продавать. Это было уже на моей памяти, хотя я и был всего семи лет. Помню, как он тронутые гнилью места дубков маскировал, подмазывая такие места дегтем. Я даже помогал ему в этом деле. Продав в Москве эти дубки, он обычно возвращался мертвецки пьяный. Я был любимцем деда, и он не забывал мне привозить гостинцы.

Село Покровское в сравнительно недавнее перед революцией время заселили украинцы, очевидно купив землю у Толстых. В памяти стариков сохранилось хорошее отношение к барыне Толстой как к очень добродетельному человеку. Мне лично не удалось ничего видеть, что бы напоминало о ней.

Вот все то, что мне удалось узнать о прежних владельцах Покровского – Толстых.

Хроника семьи Пискаревых составлена по рассказам старика, жившего в деревне Ивлево – соседней с нашей родовой деревней Беляево Московской губернии Подольского уезда. Фамилию этого старика я позабыл. Ему было свыше 100 лет, но это был довольно бодрый еще старик и обладал отличной памятью.

Его сын был председателем Вороновского с/совета, в районном центре Вороново, расположенном в 4 километрах от Беляево; к этому с/совету деревня Беляево и принадлежит. Через этого старика я познакомился с сыном, чему способствовало еще то обстоятельство, что я сам был тогда членом Ленинградского совета. Он отнесся ко мне очень внимательно и предупредительно и разрешил заниматься в архиве Вороновского с/совета, где я и занимался дня 3–4, найдя там очень ценные для меня указания. Я выступил и на общем собрании всего района, созванном председателем Вороновского с/совета специально для меня. Расстались мы друзьями.

Пишу простым карандашом в надежде, что все будет переписано.

Перепечатано все было, к сожалению, намного позднее, и не обошлось без потерь.

Настоящую Хронику дарю любимому сыну Константину.

Перейду теперь к занятиям моим в Вороновской волости – ныне районном совете. Великолепные столетние дубы украшают Вороново в изобилии. Очевидно, это указание на то, что в прежнее время кто-то очень заботился о великолепии места. Архив там состоит из документов только после 1800-го года. Более ранние документы 1700-х годов изъяты из волости и находятся в Подольске. В Подольске мне побывать не удалось, да я и не думал, что встречу там уважение, подобное Вороновскому. Самыми интересными оказались так называемые «ревизские сказки», в которых довольно подробно описывают состояние каждого лица. Происхождение каждого члена семьи и различные пертурбации, как-то замужество, рождение ребенка, пометки о его возмужалости и т. п. Обычно фамилий не было нигде ни у кого. Писалось так: «Алексей сын Степанов от матери Пелагеи», в редких случаях указывалось, что Пелагея дочь такого-то, а чаще и это указание отсутствовало. Точны там только даты рождения, брака и смерти. Дела, касающегося одной семьи, не было. Хорошо было то, что народу было не так много, и поэтому можно было ориентироваться без труда, хотя я и работал довольно кропотливо. Помог мне председатель, оказавшийся очень умным и, главное, деловитым человеком. Первое указание на моего предка Алексея, сына Степана, я нашел около 1810 г. Потом нашел указание на его брак с Прасковьей. Жену Алексея Степановича, кажется, звали Прасковьей, я их путаю иногда с Матреной, первой женой деда Василия.