– Что?! – я оторопело покачнулась.

Словно разом выбили весь воздух из легких. Сердце перестало стучать, мир замер. Я даже дышать перестала, словно забыла, зачем это вообще нужно. В глазах заплясали разноцветные точки, в ушах раздался протяжный гул.

Твёрдые руки аккуратно поддержали, не давая упасть. Усадили на кровать.

– Ну ты ведь сама говоришь, что воспитывать его в твои интересы не входило.

– Я не говорила такого! Виктор!

– Да ладно тебе, мы оба знаем, что тебе так будет лучше. Я даже разрешу вам видеться… Если, конечно, ты не собираешься ему потом рассказывать, как думала о том, чтобы убить его, лишь бы только не иметь со мной ничего общего, – я ощущала волнами исходящую от него злобу, и это наконец отрезвило.

Я встряхнулась, напоминая себе, кто я и что я здесь делаю.

– Разрешишь видеться? Да ты вообще слышишь себя?! – от безысходности схватила с кровати подушку и попыталась запустить ей в мужчину, но в итоге в воздух поднялось такое облако пыли, что просто закашлялась.

– Думаю, у нас будет еще время все обсудить, – кивнул мне он. – Постараюсь поскорее к тебе кого-нибудь отправить с продуктами. И да…

Он подошел к снятой в коридоре куртке и вытащил из кармана мой мобильник.

– Вечером принесу новый, с новой сим-картой. Мало ли. Лучше перестраховаться.

– Ты ведь мог приказать мне забыть, – окликнула я его, когда он уже был в коридоре. – Как тому полицейскому, как консьержке на входе.

– Во-первых, это так не работает, – выдохнул он, останавливаясь в дверях. – Заставить забыть можно что-то мелкое, незначительное, или значение чего человек сам до конца не осознает. Сильные эмоции заглушить не так-то просто. Да и зачем? Люди либо принимают друг друга, либо расходятся. Третьего не дано.

Принимают друг друга? Он так говорит, словно бы я не смогла смириться с какой-нибудь его вредной привычкой!

Наши взгляды встретились. Но вместо злости я почувствовала, что просто тону в их ярком зеленом свете, забывая при этом даже дышать. В выражении лица мужчины что-то изменилось, он нахмурился, словно бы усомнился в чем-то.

Сколько времени мы просто смотрели друг на друга?

Виктор кашлянул, надевая на лицо безэмоциональную маску, отступил, поправляя одежду.

Входная дверь хлопнула, поднимая в воздух тучу пыли.

Я поняла, что просто смотрю на эту дверь, а по щекам катятся слезы.

Если он хоть когда-нибудь любил меня, то как мог сейчас угрожать тем, что отнимет ребенка?

Впрочем… с чего я взяла, что он хоть когда-то любил меня?

Наша история была похожа на сказку о золушке. Богатейший мужчина города и вчерашняя детдомовка. У него своя фармацевтическая компания и медицинский центр. У меня – куча долгов из-за провальных судебных тяжб.

Казалось, что могло быть у нас общего?

Мне были очень нужны деньги. В тот год я наконец получила положенные мне от государства метры жилплощади, а потом потеряла все по глупости.

Квартира, которую мне выдали как сироте, была вторичным жильем – хрущовкой с гнилыми полами, отвалившимися обоями, с неработающей газовой плитой и расколотым унитазом.

Да, она требовала капитального ремонта, но при этом располагалась в хорошем районе, и я понимала, что мне повезло. Новое жилье, которое возводилось для сирот по социальным программам, всегда строилось на окраинах и стоило, по факту, дешевле, чем моя убитая квартира.

Трудностей я никогда не боялась, а ремонт – дело наживное. По крайней мере, я так думала, подписывая документы на получение.

Моя подруга Вера, с которой я познакомилась, когда мы вместе пытались поступить в театральное и вместе же провалились, посоветовала обратиться в одну частную контору по займам.